Монахини внушали Якову, что счастье приходит к тому, кто умеет ждать. Но Яков им не верил, да и вообще никому не верил. Как маленький волчонок, он всегда был готов оскалить зубы, чтобы защищаться до последнего вздоха. Встреча с другими людьми всегда таила в себе опасность, явную или скрытую.

И только среди книг ему было спокойно и радостно. Ведь за один вечер, проведенный с книгой, можно прожить много чужих жизней и ни на минуту не вспомнить о собственном безобразии. Яков представлял себя в роли отважного пирата или смелого путешественника, прекрасного принца или удалого рыцаря. И каждый раз в его воображении возникала прекрасная белокурая девочка, ради внимания которой он и совершал все свои подвиги. Он ронял книгу на колени, закрывал глаза и предавался сладким мечтам.

И лишь необходимость прибраться в храме к вечерней молитве заставляла мальчика вернуться в кирху. Проходя мимо огромного зеркала в темной резной раме, он заставлял себя посмотреться в него.

Зеркало было дверью в настоящий мир, где он был маленьким и безобразным. Можно было зажмуриться и пройти мимо, но реальность все равно настигала его по дороге домой. Уж лучше сразу увидеть свое отражение. Отсечь мир грез от мира боли.

Ее он заметил сразу. Просто невозможно было пройти мимо. Такое от девочки исходило сияние, что Яков остановился и смотрел на нее как завороженный. Каждый лучик света, казалось, устремлялся к ее белокурой головке, чтобы играть в ее волосах. Голубые глаза, окруженные пушистыми темными ресницами, были скромно опущены долу. Губы шептали молитву, тонкие белые руки сжимали четки.

Яков спрятался за колонну, а потом поднялся по ступеням наверх и наблюдал за незнакомкой издалека, украдкой, с верхнего яруса. Он понимал, что ему должно быть невидимым, потому, что, если девочка обернется и увидит, какой он безобразный, то станет его сторониться. А пока он невидим, то он может любоваться прекрасной Грэттой так долго, как длится служба.

Яков вырос в храме, но был безбожником до корней своих жидких черных волос. Именно Бога Яков винил в том, что родился таким безобразным. А кто же еще виноват? Все говорят, что Господь велик и милосерден, тогда зачем он созидает не только таких ангелочков, как Гретта, но и уродцев, подобных Якову? Почему одни – великие господа, едят на золоте и носят в карманах золотые часы, а у других нет порой и корки хлеба?

Почему Господь был настолько скуп, что не дал Якову вообще ничего – ни приятной внешности, ни отца и матери, ни веселых братьев и сестер, ни громкого титула, ни богатого наследства?

Монахинь пугали его богоборческие вопросы, и Яков стал искать на них ответы без посторонней помощи. Мальчик рылся в книгах с упорством, достойным лучшего применения. Одними мечтами сыт не будешь. Вместо приключенческих романов он стал читать научные трактаты. Но так ничего толком и не нашел. Лошади кушают овес и сено, река Волга впадает в Каспийское море, а Яков Гилль – безобразный карлик.

Мальчик хотел учиться. Естественно, по часовой части. Туда и определили его монахини. Там он провел долгих пять лет. Училище располагалось на улице первой роты Измайловского полка. До Невского оттуда было целый час пешего пути. Яков жалел пятачок на извозчика и в любую погоду шел пешком. И назад поторапливался, чтобы успеть к вечерней молитве и украдкой увидеть Грэтту.

По мере того, как Яков осваивал ремесло, становилось ясно, что дорогу он выбрал правильную и часовым мастером может стать выдающимся. Со временем. А ему хотелось – прямо сейчас. И чтобы самому быть хозяином мастерской, чтобы трудились на него сотни мастеров и подмастерий, собирая из деталей, изготовленных в далекой незнакомой Швейцарии, тысячи и тысячи новых часов.