— Так, Кошкина! Если не хочешь быть Кискиной, слушай сюда… А ты не лыбься, Черепашкина. Сейчас у нас с вами будет коварный план…

13. Глава 13. Кошкина

— Это ма-а-а-атч бо-о-о-ол!

У меня тряслось все на свете. Наша последняя игра, финальная, так сказать, на этом этапе. И я на подаче. Можно завершить все одним четким ударом. В такие моменты даже не до Собакина.

Хотя, этот самодовольный чемпион тут! Смотрите на него, любите его, болейте за него… Кожей его чувствую. Но все равно все мысли и инстинкты сейчас там, между двумя соперницами.

Что там Вика с Витой говорили? Буева и Соколова не любят силовые? Я их штук семь подала в первой партии. Три навылет. Потом прицел сбился, но мы все же ведем с разницей в одно очко.

Двадцать — девятнадцать, риск неимоверный, но я вдруг чувствую острую необходимость именно что бахнуть силовую. Черепашкина мне харакири сделает в случае чего, но даже не это смущает.

Как потом отреагирует Собакин?!

Все эти мысли проносятся в моей голове с какой-то космической скоростью, и вот свисток. От души прикладываюсь и фигачу силовую в прыжке. Приземляюсь и на секунду позволяю себе мысленно матюкнуться. Потому что уже знаю итог!

— Вот это да! Вот это дерзость! Вот это победа! Это суперэйс, супер-супер э-э-э-эйс!

Трибуны ликовали. Да, получилось красиво, не спорю, но глазами я искала даже не Василича. Чтоб его кошаки задрали или рюкзак его пометили! Не тренера. Собакина. А тот сидел, смотрел.

Он что теперь, каждую игру будет тут присутствовать? Ладно я, мы как бы все уже, отыграли… А у него через две игры так-то за первое место матч. Но он что-то зло сказал Пантелеймоненко, а потом демонстративно поднялся и пошел. Ах, ты ж…

— А теперь награждение!

Жорик стрелял в меня полубезумным взглядом, не забывая и про мою Черепашкину. Шутил, спрашивал нас, но Ника микрофон близко к моему рту не подносила и, на удивление, крепко держала оборону, мотивируя это тем, что я обомлела от радости.

Еще бы, наше первое третье место! Да еще с какими соперниками. Это вам не случайности в нашем Мухосранске. Конечно же, в матче с Милешкиной и Иноземцевой мы продули. Вытрепали им все нервы, устроили фееричное шоу, как сказал судья, достойное матча за первое место, и слили в самом конце.

Василич даже доволен был. Потирал свои усы с видом человека, который хакнул эту жизнь. Ну-ну. Я же была расстроена. Если бы я приложила больше усилий, если бы…

— Ах, ты, наглая девица! Эйс она подала. Откуда только нервы такие берутся!

— Селедки хочу…

— Я ее тренирую, тренирую, а она, оказывается, вон, как умеет! Беру свои слова обратно, выиграть в предыдущей игре было надо!

— Пошли в магазин, Стась, а?

И кого из этой крейзи парочки слушать? Безумного тренера-усача или напарницу? На кой ей селедка, а этому ворошить прошлое? Перехватывая чек на семьдесят тысяч, я переводила взгляд с одного на другую.

Василич же переглянулся с Черепашкиной. Деловито осматривая меня, эта парочка делала какие-то свои выводы. Я же искала Собакина глазами. Надо сказать Нике, что на финал она меня не затащит!

Мне и этого этапа хватило. Подруга усадила меня смотреть едва ли не под дулом пистолета, и я искренне весь матч болела против наших суперзвезд. Но, в отличие от нас, их боевая машина осечек не давала. Через игру они будут стоять намертво за первое место.

После их полуфинала же мы спускались с трибун, и я услышала ехидное:

— Вот так надо побеждать, Кискина!

Гад! Захотелось нарисовать плакат ему. Как собаки еб… Вылизывают кошек! Хотя нет… Боюсь, такой сюжет он не поймет. Мозгов не хватит. Я тогда ответила: