И что это был за взгляд!..

Всем колдунам и ведьмам севера стоило бы поучиться у милорда маркиза вот так смотреть на людей – чтобы на расстоянии превращать их в ледяные статуи. Я даже поёжилась, таким холодом от него повеяло. Но сбить себя с толку уже не позволила.

– Попробуйте, – предложила я Огресту. – Это вкусно. Если понравилось императору, то вполне может прийтись по вкусу маркизу. Или у вас были какие-то другие планы насчёт еды?

Кто его знает – может он относит еду в церковь, для бедных. Или подкармливает стариков в богадельне.

Светильник, стоявший на краю буфета, освещал лицо Огреста снизу и немного сбоку, глубоко прочертив морщинку между бровей и заострив черты. От этого мужчина казался не человеком, а самым настоящим троллем. Огром. Зимним демоном. И смотрел он совсем не по-человечески.

– Еда – для меня, – произнёс он ледяным тоном. – Я поздно вернулся, проголодался и вполне понятно, что пришёл в кухню,поесть. Какого чёрта вы здесь забыли? Тоже проголодались?

– Нет, мне показалось, что кто-то стонет и зовёт Марлен… – начала я, но не договорила.

Взгляд милорда Огреста из ледяного вдруг стал отчаянным, он схватил ложку, зачерпнул кашу и сунул в рот, прожевав и проглотив. И всё это с таким видом, будто ему пришлось прыгнуть в змеиную яму.

Я невольно замолчала, потому что мало кому приятно, чтобы его стряпню ели вот так – чуть ли не морщась. Но каша-то была вкусной! Как может быть невкусной императорская каша! Да она даже остывшая – амброзия и небесная манна.

Мы застыли каждый на своём месте – я у двери, маркиз – возле буфета, время тянулось медленно, в замке было тихо, и всё происходящее напоминало какую-то странную сказку, а совсем не реальную жизнь. Я не вытерпела первая и спросила:

– Ведь вкусно?

– Д-да, – с запинкой произнёс Огрест и посмотрел на ложку с таким удивлением, будто она с ним заговорила.

– А если вкусно, – вкрадчиво сказала я, – то позвольте накрыть для вас стол, чтобы вы поели, как человек, а не как… – я хотела сказать «огр», но вовремя сдержалась, – а не как-то там в спешке.

Нет, я совсем не собиралась с ним кокетничать. Пусть милорд Огрест мне нравился, пусть я находила его очень красивым мужчиной, любые отношения кроме деловых и, может быть, кроме дружеских – это тупик.

Я не верила в то, что дочка лесника наслала холод на Шанталь-де-нэж, но вполне могла поверить, что граф позабавился с простолюдинкой, а потом бросил. Потому что дочери лесников и мельников – они не ровня графам. Тем более – маркграфам. И пусть Огрест считает меня обедневшей аристократкой, если наши отношения зайдут слишком далеко, рано или поздно ему станет известна правда, и я пополню полк отвергнутых дочерей лесников, мельников, дровосеков и прочих.

Тут я поймала себя на мысли, что думаю совсем не о том, о чём нужно.

Огрест, вообще-то, ничем не выказал, что я ему понравилась. Даже как гувернантка для его племянницы. А я уже начала убеждать себя, почему нежная любовь между нами невозможна. Ой, да способен ли он на нежную любовь? Пусть он и позаботился обо мне – незнакомой девице – заплатив за экипаж, но при его деньгах такое доброе дело – капелька в море. А вот галантности у него нет. Я вспомнила, как он зарычал, когда я застала его в кухне, и постаралась рассердиться.

– Почему вы на меня так смотрите? – спросил Огрест, и я встрепенулась, возвращаясь в реальный мир.

Я и правда таращилась на милорда маркграфа, не отрываясь. Фу! Как глупо получилось!

– Да вот, думала о вашей несчастной жизни, – быстро ответила я. – Совсем расчувствовалась. Простите меня за это.

– О моей несчастной жизни? – повторил он. – С чего вы решили, барышня Ботэ, что моя жизнь – несчастная?