– Ну, хоть появится развлечение людям до Рождества, – заметила я.
– А вы не расстроились, – он посмотрел на меня с интересом.
– Было бы из-за чего, – пожала я плечами.
– Прекрасно вас понимаю, – он передал мне лекарство, и я положила его в сумку. – Я сам – приезжий, раньше тоже жил в столице. Здесь десять лет, а привыкнуть к суевериям и сплетням до сих пор не могу. Кстати, позвольте представиться – Феликс Ферет. Местный аптекарь и медик по совместительству. Медик – после того, как доктор Каннинг покинул нас, удрав в тёплые края, где море, и совсем нет снега. О, подождите! Можно ещё передать с вами мятные леденцы для госпожи Лоис? Совсем забыл, она просила прислать побольше, у неё часто болит горло…
– Можно, – я тоже разулыбалась, глядя, как он нырнул под прилавок. – Получается, вы в этом городе и за аптекаря, и за врача?
– На моё счастье, тут не происходит ничего страшнее расстройства нервов у барышень перед свадьбой, – отозвался пока невидимый мне Ферет, – бессонницы у барышень постарше и необходимости поговорить у дам в возрасте.
– Но здесь каменоломни…
– Ни слова больше! – Ферет выглянул из-за прилавка. – О таком тут не говорят! Я, конечно, не суеверный, но не настолько.
Я не выдержала и рассмеялась.
– Приятно слышать, что в этом городе кто-то смеётся, – сказал аптекарь серьёзно. – Признаюсь честно, нам этого очень не хватает.
– Семейная трагедия Огрестов? – тут же повернула я разговор.
– Да, это сыграло свою роль, – признал Ферет и снова скрылся с глаз, зашелестев бумагой.
– Расскажите мне о Марлен? – попросила я. – Сегодня… что это было? Она увидела меня и забилась в истерике. Правда, теперь я думаю, что она могла принять меня за ведьму. Я зашла к ней в комнату утром…
– Да-да, в одной ночной рубашке и в малиновом халате, с распущенными чёрными волосами – именно такими в представлении Марлен и бывают ведьмы.
– Месье! – запротестовала я, невольно покраснев. – Это Марлен вам рассказала?
– Я же должен выяснить, что произошло. Но не волнуйтесь, пусть я и не врач, но врачебную тайну соблюдаю, и о вашем малиновом халате никто не узнает. От меня, по крайней мере. Вы не подумайте, Марлен – чудесное дитя, – Ферет опять появился, опёрся локтем о прилавок и задумчиво уставился в потолок. – Она очень умная, чуткая девочка. Я совершенно согласен с госпожой Броссар, что гувернантку надо было пригласить гораздо раньше. А так пытливый ум нашей Марлен занят совсем другим – страшными сказками, легендами, и прочими не слишком полезными для юной особы знаниями.
– Вот как, – теперь мне стало понятно поведение девочки. – Странно, что она сама – вылитая маленькая ведьмочка. Белокожая, с ярким румянцем, черноволосая…
– Она похожа на мать, – сказал аптекарь.
– Вы её знали, месье? Маму Марлен?
– Лично – нет. Она же была невесткой маркграфа! Совсем другой уровень. Но в таком городе, как наш, все знают друг друга.
В это время звякнул колокольчик, и в аптеку вошла девушка – миловидная, светловолосая, грустная. Или она показалась мне грустной из-за траурных одежд – чёрного пальто и чёрной шляпки из фетра. Видневшаяся из-под пальто юбка тоже была чёрной, правда, с голубой тесьмой. Значит, уже не траур, а просто дань чёрной моде Шантель-де-нэжа.
– Добрый день, – поздоровалась девушка то ли со мной, то ли с аптекарем.
– Добрый день, – ответила я вежливо.
– Рад видеть вас, Надин, – аптекарь выпрямился, держа полотняный мешочек, от которого пахло мятной свежестью. – Вы за лавандовой водой?
Девушка смущенно и робко кивнула, искоса посматривая на меня.
– Минуточку, барышня Ботэ, – попросил аптекарь, и я сделала широкий жест рукой, показывая, что подожду.