Поезда стояли пустыми, проржавевшими вместе с рельсами. Круглосуточные лавки выглядели так, будто подверглись бандитскому налету. Продукты обрушивались с полок, и все это выкатывалось, вываливалось, вытекало на улицу – однако было гнилым и несъедобным. Пустые алюминиевые банки из-под кофе горами громоздились там и сям. Повсюду были мусор и развалины. И никаких людей.

И так он шел по городу, пока не столкнулся со своей давнишней подругой – кошкой окраса калико.

– Давай за мной! – позвала его кошка, запрыгивая на высокую стену. – Ну же!

– Я так не могу.

– Нет, можешь. Просто попробуй на четырех лапах вместо двух. Так намного удобнее.

Он опустился на карачки – и действительно сразу почувствовал себя легче и проворнее. Он тоже запрыгнул на стену, опустившись рядом с кошкой, и та поглядела на него с самодовольной уверенностью. Он заметил в ее глазах собственное отражение. Теперь он тоже был котом, и они понимали друг друга без слов.

Вместе они стали карабкаться на верхушки крыш, поднимаясь к самым вершинам разрушающихся небоскребов. Они лазали по деревьям, пробирались через узкие щели в укромные закутки, ловили мышей и просто бегали наперегонки по пустынным улицам.

И город принадлежал только им.

– Ну так и что с ними случилось?

– С кем?

– Ну, с твоей женой и ребенком?

Охаси оставил его вопрос без ответа.

– У тебя ведь вроде дочка была, верно? – не унимался верзила.

Охаси быстро взглянул на Кейту. В вопросе не чувствовалось никакого злого умысла, что, впрочем, не делало его менее нежелательным.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом?

– Почему ты всегда этого избегаешь?

– Чего я избегаю?

– Разговора о прошлом.

– Потому что это тебя не касается, Кейта.

– Неудивительно, что они от тебя ушли.

– Что ты сказал?

– Я сказал «неудивительно, что жена с дочкой от тебя ушли».

– Да как ты смеешь!

– А что? Ты никогда ни о чем не рассказываешь. Ты просто заносчивый старикан, который мнит себя лучше других. И мне уже невмоготу сидеть тут взаперти с напыщенным старым мудилой!

– А уж мне-то как невмоготу – сидеть с отбракованным недоякудза, что вечно распускает нюни!

– Пошел ты к черту, старый пень!

Тут раздался громкий стук в дверь, и почти в то же мгновение она распахнулась.

– Какой смысл стучаться, если вы все равно вламываетесь в любой момент? – проворчал здоровяк.

– Кейта, уймись уже! – бросил ему Охаси.

В дверях, сдвинув брови, стоял сурового вида тип.

– Кто из вас двоих это сказал?

– Вот он, – указал Кейта на Охаси.

Охранник тяжелым взглядом вперился в Охаси.

– Гляди ты, умник какой!

– Я вовсе не…

– И слышать ничего не желаю! Оба наказаны. Завтра весь день сидите в камере.

Он резко захлопнул дверь, и снова стало тихо.

– С-сволочь, – прошипел под нос Кейта.

Охаси снова завернулся в футон, но был теперь слишком зол, чтобы уснуть.

Поворочавшись немного, он снова сел и принял свою привычную профессиональную позу.

– Так и быть, Кейта. Ты хотел услышать историю? Я тебе ее расскажу… Жил когда-то один человек по имени Охаси, у которого было все и который все это потерял…

Весь подобравшись, Охаси сидел, поджав под себя ноги и простерев руки вперед, к слушателю, в гордой и величественной позе ракугоки, которым он был и которым будет всегда.

По крайней мере, это у него невозможно отнять.

– Тебе не кажется, что он очень сильно смахивает на Дхалсима? – наклонившись поближе, прошептала мне на ухо Киоко.