– Ой, я так смеялся тогда! Думал, мальчишка в неё втюрился.

– Если так, это нам будет только на руку. Свяжись с Энхэ, княже. Нам понадобится свой человек в Диви, чтобы выманить царя из Светелграда.

Княжич кивнул:

– После завтрака отправлю птичку-весточку. К вечеру долетит.

Энхэ ни разу не подводил их. За полтора десятка лет, проведённых в Дивьем царстве, навий соглядатай дослужился до сотника и был у Ратибора на хорошем счету.

– Нет, отправь сейчас.

– Ишь прицепился, репей! – проворчал Лис, но перечить не стал.

Вытащил из сундука солому, скрутил пташку и оживил заклинанием.

– Слушай и запоминай. – Весточка подняла головку, глянула внимательными глазками-бусинками, и княжич, изменив голос до высокого девичьего, выдал: – Завтра на закате навести меня, красавчик.

Это была условная фраза. Энхэ поймёт, что надо выехать за стены Светелграда, чтобы не попасть под защитные чары Лады, а потом они свяжутся с помощью навьего зеркала. Если же птичку перехватят, то решат, что послание отправила влюблённая девица.

Птичка вспорхнула с ладони, вылетела из шатра и вскоре превратилась в точку в воспалённом небе. «Какая странная заря…» – подумал Лис. А мгновение спустя понял: нет, не заря. Над заснеженной степью полыхал пожар. Кажется, где-то в той стороне милях в трёх-четырёх находилось мирное навье стойбище?

– Проклятье! – Май вскочил на ноги, пошатнулся, но устоял.

В глазах советника загорелось торжество, но Лис на эти трюки не купился:

– Оставайся в лагере. Это приказ.

– Но я уже могу без трости! Позволь, княже!

– Следи за Весьмиром, чтобы не натворил чего-нибудь исподтишка. – Лис на ходу натягивал сапоги. – Я сам разберусь.

Глупая надежда мелькнула, терзая сердце, – и пропала. Всего на миг Яромиру показалось, что это пришёл прежний Горностай – живой и здоровый.

– Радмила, нет! – крикнул он, но было поздно. Сестра уже шагнула к покойнику с улыбкой на устах. А Яромир запоздало понял: она же не знает, что Горностайка мёртв! А он не предупредил, ох, дурак! Но ничто не предвещало, что друг восстанет из могилы. Его ещё не хоронили даже…

Мертвяк, хищно улыбаясь, сгрёб Радмилу в объятия и приставил к её горлу острый коготь – весь в земле.

– Здравствуй, Северница.

В неровном свете луны Радмила наконец разглядела его раны, торчащие кости и пятна разложения на коже. Она не изменилась в лице, только побледнела:

– А тебе, как я вижу, здравия желать поздно. Мне очень жаль, Горностай.

– А уж мне-то как жаль! – Мертвяк скривился, будто собирался заплакать.

– Отпусти её, – сказал Яромир спокойно, но настойчиво. Он надеялся, что былые привычки сработают, и Горностай выполнит приказ своего командира, но ошибся.

– И не подумаю. – Землистый палец описывал круги по белоснежной шее, и Радмила брезгливо оттопырила нижнюю губу.

– Зачем ты пришёл? – Яромир наставил остриё клинка на бывшего друга.

Ударить будет легко. Надо лишь убедить себя, что это уже не Горностай, а злая сила в его обличье.

– Свататься.

Такого ответа от мертвяка Яромир не ждал, даже меч в руке дрогнул.

– Что-о?!

– Что слышал. – Когда-то звонкий голос весельчака Горностайки после смерти стал сварливым, как у старого деда. – Дельце, вишь, осталось неоконченное. Думал: как споймаем Кощеича, наберусь храбрости да попрошу у старшого руки его сестрицы.

– А меня ты спросил?! – возмутилась Радмила.

Яромир видел, что её пальцы сжались на серебряной монете – той самой, которую она вытащила из кошеля, чтобы бросить жребий. Теперь он видел, что край монеты был заточен. Яромир поймал взгляд сестры и мотнул головой: не вздумай. Слишком опасно. Вспорет острый коготь нежную кожу, просочится скверна в кровь – и всё. Верная смерть, если не хуже. Почему одни из могил встают, а другие нет – одним чародеям ведомо.