С Торлейвом было иначе. Год назад она вдруг увидела в недавнем отроке мужчину, которым он стал, и была уверена: он красивее всех на свете. Никакой норне она не отдала бы его, ни старой, ни молодой. Ей приятно было думать о нем, даже мечтать о его любви. Особенно сейчас, когда она дрожала от холода из Хель, как прекрасно было бы прижаться к нему и забыть страх в его объятиях, ощутить тепло и благоухание жизни, отгоняющие смерть прочь… Кровь застучала от желания: как легко он, у кого горячая кровь играла в каждой жилке, помог бы ей избавиться от тянущей, тоскливой пустоты внутри.

Но это лишь мечты, невесомые, как тени облаков на воде. Семь лет назад она дала слово связать свою судьбу со Святославом и следовать за ним. А его судьба была такой мощной, что увлекала за собой всех, кого касалась. Хочет она того или не хочет – три великанши готовят чашу из черепа, полную пламени, и когда-нибудь ей предстоит нести ее сквозь мрак.

– Вот же – голова мертвая.

Мистина остановился над расстеленным полотном и показал в середину. В округлом пятне ясно видны были очертания черепа, и Прияна отметила: она его вчера не разглядела.

Княгиня Эльга от своей челяди слышала, что вчера на Олеговой могиле вопрошали богов. Рано утром она послала за Торлейвом, желая узнать, что там произошло, а выслушав его, послала и за Прияной. Теперь полотно, по которому вчера бегал черный безголовый петух, было расстелено от двери к дальней стене избы, а Эльга, Мистина, Прияна, Агнер и Торлейв ходили вдоль него, разглядывая пятна и обсуждая их вероятные значения.

– Вот это глаз. – Прияна указала на то пятно, что разглядела еще вчера. – А глаз – это Один. Я хотела знать, по чьей воле все это случилось – вот ответ. Кто как не Один любит вносить раздор между родичами? Этот проклятый золотой меч – знак его благоволения. Мало кому оно приносило счастье, но все только к нему и стремятся! Думают, что уж они-то сумеют проскочить между даром и расплатой и выйдут сухими из воды, но Один таких умных уже видел… Вот это – чаша. Мы сперва подумали, что это рот, а рот может означать и Локи, и Одина – руна Ансуз. Но видите эти капли над чашей? Это капает яд. Это – наказание Локи. И она, Рагнора, сказала о чаше, которую жене Локи придется над ним держать, и что… – голос Прияны упал, – что она видит перед собой эту жену. Видела она меня. А значит, в этом деле Святослав – Локи. И вот – стрела! – Прияна показала на еще один знак. – Агнер говорит, что это Одиново копье, но я знаю: это стрела. А стрела – это омела. Это убийство Бальдра. Кто был Бальдром, незачем называть. Кто был Локи – тоже ясно. Но кто тогда был Хёдом? Игмор?

– Выходит, что он. И вот это, – Мистина показал на пятно-череп, – и есть то, к чему они придут.

– Рагнора сказала, что Локи избежал наказания, потому что подставил вместо себя другую жертву, то есть Хёда. И тем выиграл для себя время. Она посоветовала мне поступить так же. Это значит… – Прияна посмотрела на Мистину, потом на Эльгу, – если месть падет на Игмора, Святослав сумеет ее избежать. Он ведь и правда не виноват в этом напрямую! – Умоляюще стиснув руки, она подалась к Мистине. – Свенельдич! Я понимаю – Улеб был твоим сыном, ты должен за него мстить. Мне и самой его очень жаль. Он был хороший человек. Когда я его видела в последний раз – той осенью, когда он ехал отсюда на север, – он радовался за меня, что мой муж цел и невредим! Радовался за меня, хотя ему самому и его матери это принесло одно горе и изгнание! Он не заслуживал такой смерти! Но Святослав и правда не знал. Он говорил мне, давал слово, что знал об этом заранее не больше нас здесь. Он даже не подумал… Когда твой брат приехал к нему и рассказал, что Улеб убит, он подумал, что это какие-то местные раздоры. Ему на ум не взошло, что виновны могут быть его люди! Он никогда не приказал бы такого. Игмор придумал это сам. Он и должен отвечать. И если я хочу сохранить мужа, сохранить отца моего сына – а я хочу! – я помогла бы… – она взглянула на Мистину, – помогла бы тебе найти Игмора, если бы сумела. Давай договоримся так. Я помогу тебе найти Игмора, сколько это будет в моих силах, а ты… пообещаешь удовлетвориться им и не искать других виновных.