– Рад стараться, тут за дверью родственник моей французской жены ожидает, да Вы его знаете, Дю Буи, он долго не рассуждал, взял у у англичан проект их самого нового корабля «Трафальгар», да перерисовал, можем таких и заложить на верфях. Пригласить?
– Зови, пусть идет, да вели шампанское подать, чай этот, хоть и хорош, но поперек горла уже стоит, – распорядился генерал-адмирал и с ехидством заметил, – у тебя жена француженка! Есть у тебя вкус Чихачев и в удовольствиях знаешь ты толк.
Вошел интеллигентного вида француз в пенсне, возрастом лет пятьдесят, развернул чертежи, что-то повесил на стену и стал рассказывать:
«J’ai travaillé avec Émile Bertin lui-même (Я работал вместе с самим Эмилем Бертеном)».
– Je sais que tu étais son apprenti (Знаю ты у него в подмастерьях был), – Великий князь говорил по французски лучше самого Дю Буи, так как жизни своей без Франции не представлял, – из уважения к этой стране, что нас приютила, и Николаю Матвеевичу давайте перейдем на русский язык.
Дю Буи поморщился, но с акцентом стал рассказывать про детище своих конструкторов:
«Корпус броненосца, который предлагаю назвать, „Наварин“, в честь славной победы совместной англо-франко-русской эскадры в 1827 году, предлагаю максимально расширить до 88 футов, при длине 449 футов, а осадка будет составлять всего 23 фута и 3 дюйма, против изначальной ширины в 80 футов и осадки почти в 26 футов».
– С таким излишне широким корпусом не повториться той же истории, что и с яхтой «Ливадия», которой волны били в днище, да так, что оно треснуло и пришлось в Испании ремонтировать? – осведомился Шестаков, он подразумевал, что его новый родственник проходимец, типа графа Калиостро5, но жесткая воля Михаила Ильича Кази, грека по национальности, заставит его трудиться как раба на галерах.
– Мои конструктора учли подобный печальный опыт. Корабль сможет пройти Морским каналом в Санкт Петербурге, а бронирование будет составлять традиционный 12-дюймовый пояс из «компаунда», нос и корма будут лишены бронирования, а палуба будет защищена плитами в дюйм толщиной, так как попадания в нее маловероятны.
– Что со скоростью хода и дальностью плавания? – поинтересовался Морской министр.
– Шестнадцать узлов, а дальность 2000 миль, так что на дальние переходы рациональней кораблю еще угольщик придать, – ответил француз, – но для Балтики сгодиться.
– Не Ваша забота, куда я эти корабли буду направлять! – закипел Алексей Александрович.
– Прошу прощения месье, – извинился Дю Буи.
– Что с защитой артиллерии, ведь Вы, как я вижу в корпус водоизмещением в 11700 тонн, запихали две двухорудийные башни под орудия 12-дм/35-калибров и целых десять 6-дюймовых/35-калиберных пушек, – поинтересовался генерал-адмирал.
– Так сами башни я защищаю 12-дюймовой броней, а барбет 10-дюймовой, а казематы среднекалиберной артиллерии только 4,5-дюймовым слоем «компаунда», именно такой стоит на броненосных крейсерах.
– Неплохо, – согласились оба экзаменатора.
47-мм или 1,5-дюймовое орудие Гочкиса
– Еще ставлю шесть 4,2-дюймовых/28-калиберных пушки Круппа и шестнадцать 47-мм орудий Гочкиса, для отстрела заблудших миноносцев, – к восторгу собравшихся проговорил Дю Буи, – более того, у меня, после установки четырех аппратов для пуска самодвижущихся мин еще остается 260 тонн водоизмещения, а экипаж обещает состоять из 716 моряков.
– На сколько мы можем улучшить броню палубы в оконечностях? – спросил Чихачев.
– До двух дюймов, – уверенно ответил Де Бюи, видимо, это была ожидаемая домашняя заготовка.
– Ответь мне француз, почему в Вашем флоте используются одноорудийные башни, а мы сидим на двухорудийных? – поинтересовался Великий князь, – если нам на новый броненосец поставить аналогичные, то за три минуты мы классический броненосец выпустит восемь 12-дюймовых снарядов, а с двумя одноорудийными башнями шесть, за шесть минут шестнадцать и двенадцать, за десять двадцать четыре и восемнадцать, или меньше всего на 25 процентов.