– Ты мне лучше расскажи про средний калибр на твоём броненосном корабле, – попросил Макаров.
– Так промежуточный калибр представлен четырьмя 9-дюймовыми/30-калиберными пушками, половиной дюжины 6-дюймовых/35-калиберных орудий и дюжиной 3-дюймовых/27-калиберных орудий Круппа. Какая установка тебя больше интересует? Про все рассказывать не буду, больно долго и муторно.
– Ни про какую не рассказывай, у старшего артиллериста твоего корабля спрошу, а аппараты для пуска самодвижущихся мин ведь имеются? – поинтересовался Степан.
– Конечно, в полной исправности, четыре, калибром 15-дюймов, мина может идти со скоростью 25 узлов, матросов требуется для обслуживания пятнадцать человек.
– Сам то как думаешь, можешь броненосец на столько близко к неприятелю подвести, чтобы мину пустить?
– Подходить не требуется, они сами к нам, как мухи, на кое что, слетятся, их надо будет расстреливать и, по возможности, кормой становиться, чтобы винтами чужие мины в сторону отталкивать.
До поздна просидел Макаров у старого друга и больше никуда не поехал, хоть его и ждали на других кораблях Практической эскадры, да и дома Капитолина с детьми тоже заждалась, но он, как приличный отец семейства уделил и им время.
На следующий день, вся семья Макаровых чинно прогуливались по весеннему Петербургу. День выдался на удивление теплым. Дети играли в салки, весело смеясь. Они прошлись по Лиговскому проспекту, свернули на набережную Мойки и вышли к Михайловскому дворцу. Степан был в форме, люди его узнавали, офицеры здоровались, а младшие офицеры отдавали честь.
– Папочка, зайдем в кондитерскую? – запыхавшаяся дочка Александра, вся красная подбежала к отцу.
– Александра, на кого ты похожа?! Ты юная дворянка, а не дочка прачки, – супруга Капитолина недовольно поджала губы.
– Милая, она всего лишь ребенок. Пусть играются, – Степан поцеловал руку жены. – Конечно зайдем. Где-то тут была прекрасная кондитерская.
Из кондитерской семья вышла под счастливое щебетания Александры и сына Вадима, которые обсуждали какие интересные пирожные они купили. С кремом, шоколадом и любимые мамины корзиночки с персиковым джемом. А папа взял странные пирожки с капустой. Дети недоуменно на него посмотрели, ведь из кучи сладостей папа выбрал именно их. На их недоуменные взгляды Степан ответил:
– Это вам мои хорошие, хочется сладкого да побольше, а я человек простой не понимаю я то, чем и не наешься толком.
Когда они вернулись домой служанка Агафья, девушка двадцати лет, приехавшая из далекой Мологи, уже все накрыла и семья села обедать.
Вечер был посвящен играм с детьми: в салки, карты и все что придумывали неугомонные дети. Так как перед долгой разлукой они хотели максимально запомнить моменты проведенные с отцом. Когда няня, выписанная из Англии, мадам Элен, бальзаковского возраста, увела детей спать, то Капитолина нежно погладила плечи мужа. Это была не любовь, а скорее привычка. Свою первую любовь Капитолина вспоминает в дождливые, одинокие вечера. С грустью смотря на Степана она вспоминает слова матери:
«Выбирать мужа нужно с умом дочка, любовь не купит тебе новые платья, и не обеспечит тебе достойную жизнь».
Степан был видным мужчиной, контр-адмирал, что еще надо. Да не очень знатен и совсем не богат, но это пока. Муж оказался добрым и семейным, о ней заботиться и детей любит. Лучшей партии тогда не нашлось. Но не о таком мужчине она мечтала. Ей снился в сокровенных снах: красивый, элегантный блондин с маленькими кудряшками и голубыми глазами. Утонченный мужчина, который постоянно одаривал бы ее комплиментами и дарил цветы, цитирует поэтов и писателей. Душа Капитолины жаждала общения, а Степан этого дать не мог. Женщина с тоской слушала рассказы мужа о работе, про шторма и торпеды, как он топил турецкие транспорты на Черном море и испытывал снаряды на полигоне…