Социальная трансформация имеет, в свою очередь, двойственный характер. С одной стороны, качественные изменения и объекта, и субъекта социальных изменений в границах отдельных таксонометрических единиц сообщества, таких, как культуры, цивилизации или национальные государства, свидетельствуют об исчерпанности их внутренних социальных ресурсов. При этом на одном горизонтальном уровне наблюдается их столкновение по всем функциям, а по вертикали в ходе глобализации одни социальные системы втягиваются посредством модернизации в ареал цивилизационного сдвига, а другие – имеют тенденцию к деградации и распаду в прежнем социальном качестве. Однако этот первый процесс происходит в диалектических границах социального цикла развития.

Дело в том, что социальное движение в ходе реализации целей диалектического цикла пиковой точкой имеет переход спонтанного, биологически обусловленного, движения человеческого сообщества в субъективно управляемые формы социального направленного движения, т. е. прогрессивного развития. С позиции диалектики данная трансформация может рассматриваться положительно.

Вместе с тем попробуем выделить вторую сторону современного процесса социальной трансформации, облеченную в доминирующую социальную форму глобализации. Ее верхней границей является возможность складывания единого человеческого сообщества как рода. Сам данный феномен, с нашей точки зрения, еще находится в субстанциальном состоянии чистого, а не наличного бытия, а его свойства проявляются по большей части спонтанно. Следовательно, можно предположить, что мы имеем дело с возвращением к системному синергетическому циклу, но уже на новом для современного человечества качественном уровне. При этом еще не представляется возможным определить параметры новой системы ни в ее общей структуре, ни в конкретных формах реализации отдельных функций.

С позиций второго процесса ситуация в отношении оценки следствий первой стороны уже не столь отчетлива. Так, переход к управляемому социальному развитию, по сути – к сознательному управлению историей, диктует необходимость преобладания позитивного нормативного права. В свою очередь спонтанное формирование содержания, формы и функций системы более широкого и высокого эквипотенциального уровня предполагает инновацию не опережающего социальную практику сознания субъекта, а адаптивного мышления в условиях качественного изменения характера и границ окружающей среды. В подобных условиях господствующие позиции в философии права и правовой практике должно занять естественное право, однако как рефлексия осмысленное уже с позиций нового качества природы, человека и их отношения.

Складывающаяся в границах процесса глобализации мировая система превращает современную цивилизацию во всеобщую технологию потребления. В данном случае важно уже не то, что это – потребление, а то, что это – технология.

Страны ядра мировой западной цивилизации распространяют идею о том, что именно наличие передовых технологий приведет человечество к невиданным ранее масштабам благосостояния. Это соответствует действительности, но только в той малой ее части, в которой речь может идти о материальном уровне, достигаемом современными способами орудийной деятельности. Функционирование сознания не орудийно, равно как и содержание духовности не поддается количественным оценкам.

Следовательно, если говорить о возможности в современном мире прогрессивной линии развития, то она в действительности касается только технологии как науки о совершенствовании технических средств деятельности и самой техники как результата внедрения передовых технологий в практику производства и потребления. Это не мало, если иметь в виду развитие одной из сторон человеческого бытия, но невероятно мало, если иметь в виду необходимость совершенствования всей его целокупности.