Пожалуй, не стоит вспоминать, какими глазами на них посмотрела консьержка, когда не самые примерные жильцы дома ввалились в подъезд, неся на руках не подающих признаков жизни девушек.

До квартиры они добрались благополучно, и Миха, естественно, утащил Арину наверх, в их постель. А так как другого спального места больше не было, Владу пришлось укладывать Станиславу на диван, на котором спал он сам вот уже как полгода. Строительство его собственного дома немного затянулось, да и его вроде отсюда никто не гнал, да и вообще… Короче, не суть!

Сам факт, что диван, выполненный на заказ, имеющий форму буквы «п» и длину около шести метров, мог принять и куда большее количество народа.

Владислав точно помнил, что сестру Харлея он уложил спать на другом конце огромного спального места, и случайность встречи почти равнялась нулю…

В таком случае, как же так получилось, что он проснулся, обнимая Станиславу?

Невольно нахмурившись, Влад попытался высвободить затекшую руку или пошевелиться… Бесполезно. Стаська только что-то буркнула во сне, прижавшись к нему еще крепче, обнимая руками, да еще и ногу ему на бедро закинула. Уткнулась носом в грудь… и затихла.

И только тут до Цепеша, наконец-то, дошло – маленький аккуратный носик вечной Харлеевской занозы был просто ледяным!

Приподняв голову, мужчина оглядел диван, гостиную, и только тогда сделал правильные выводы. Странные, но правильные. Во сне девушка скинула одеяло на пол и, банально замерзнув, подкатилась к нему под бок, скорее всего даже не проснувшись. И это вполне понятно, но…

Влад помнил, что кондиционер он вчера не включал. И что, несмотря на открытые окна, июньская жара не давала спокойно дышать даже ночью. К тому же, девушка спала в одежде, раздевать ее вчера никто не стал, разумно ограничившись только снятием кед и тонкой куртки. И возникал закономерный вопрос: как она умудрилась замерзнуть?

А самое главное, почему вопреки собственным привычкам, чуткому сну и принципам, не проснулся сам Владислав?

Хмыкнув, Цепеш протянул свободную руку и слегка коснулся тыльной стороной ладони щеки Стаси. Нахмурился, почувствовав холод… и, натянув одеяло, остался лежать, заложив руку за голову, разглядывая потолок и размышляя.

Сколько же он ее не видел?

Влад на удивление хорошо помнил самую первую их встречу. Кажется, Мих, переживающий тогда тот самый подростковый бунт, остался допоздна у своего закадычного друга и одноклассника, напрочь отказавшись возвращаться домой. Родителям было некогда вылавливать непослушное чадо и, на отлов бунтующих гормонов в крепком уже тогда теле был отправлен старший, к тому времени совершеннолетний сын.

Тогда Владислав впервые и увидел Стаську – мелкую, тощую девчонку с острыми коленками, в веселой пижаме, с забавными торчавшими в разные стороны рыжими косичками. Подойдя к нему со всей непривычной для ребенка решительностью, она подергала его за руку, привлекая внимание, и тихим, но серьезным голосом попросила не забирать его брата.

Влад, ожидающий тогда чего угодно: пьянки, толпы разбуянившихся подростков, повисший в комнате сигаретный дым, а то и что похуже, выпал в осадок, обнаружив всего лишь это чудо на коленях собственного брата. Он думал увидеть подростковую тусовку,  а оказалось, что Миха задержался только потому, что читал младшей сестре Харлея сказки…

Владислав, пожалуй, в первый раз за всю жизнь не смог отказать кому-то и прикрыл брата перед родителями.

Кажется, Стаське на тот момент было лет восемь…

Шло время, и вскоре мелкая очаровательная непоседа превратилась в дикого до невозможности сорванца. Пацанка до мозга костей, не признающая ни правил, ни авторитетов. Она всюду таскалась за вполне сформировавшейся бандой, разделяла их увлечения, и никогда не лезла за словом в карман. Надо сказать, что к тому времени уже совершеннолетние байкеры ее обожали, никогда не прогоняли и считали своей в доску. Плохо приходилось тому, кто попытался ее обидеть… Впрочем, она и сама могла без лишних слов просто и незатейливо двинуть кому-нибудь в глаз – Миха, увлекающийся тогда боксом, сам ей поставил удар и показал, куда и как нужно бить.