Нет, зайти так далеко я ему не дам.

Я не уступала ему в скорости и предвидела его движения. Это оказалось труднее, чем в моих прежних поединках. У большинства людей очередной их маневр вначале мелькает в мозгу и лишь потом передается мышцам. У Атриуса было совсем не так. Он жил в каждом мгновении сражения, не думая о следующем шаге, а только действуя и полагаясь на инстинкт.

Сталь продолжала звенеть. Мы кружили в тесном пространстве шатра. Ближний бой делал каждый удар целенаправленным.

Я была совсем не против поединка. Пусть поиграет со мной. Я даже радовалась возможности увидеть его в сражении и узнать еще что-то о нем, даже если крупицы добытых сведений лишь укажут на новые таинственные стороны его личности.

Один из особенно сильных выпадов Атриуса заставил меня споткнуться. Я едва не отлетела к стене шатра.

На его губах появилась улыбка с оттенком самодовольства и тут же погасла.

Эта улыбочка все изменила. Довольно игр. Пора заканчивать.

Я успокоила дыхание и опоясала шатер нитями своей магии. Потом потянула за одну, проложенную за спиной Атриуса.

Нить натянулась туже. Еще туже.

Я ступила на эту нить.

За долю секунды мир вокруг рухнул, сдвинулся, перестроился, и я оказалась позади Атриуса.

Завоеватель был высоким, но не настолько, чтобы я не смогла упереть острие меча ему в шею, а другой рукой обхватить туловище.

– Я победила, – сказала я, старательно убирая из голоса торжествующие нотки.

Очень старательно.

Его тело было плотно прижато ко мне. Я чувствовала его напрягшиеся от удивления мышцы, хотя личность Атриуса оставалась невозмутимой. Потом я ощутила, как он выдохнул, сообразив, что же мне удалось.

Он поднял руки.

– Впечатляет? – не удержавшись, спросила я.

Атриус что-то промычал.

Так. Проигрывать он не любит. Запомним.

– Я слышал, что арахессы способны проделывать такие штуки. Но ни разу не видел, – сказал он.

– Мы умеем еще много чего, – брякнула я и тут же отругала себя.

Мы. Я надеялась, он сочтет это укоренившейся привычкой, возникшей за годы служения. Но если он и заметил мой ляп, то виду не подал. Он повернулся и устремил на меня каменный взгляд.

– Ну что? Теперь убедился в моем умении сражаться?

Атриус смерил меня взглядом. На подбородке дрогнула жилка, будто слова, которые он собирался произнести, вызывали у него боль.

– Сгодится, – наконец буркнул он, возвращаясь за стол. – Ладно. Отправишься с нами. А сейчас выметайся из моего шатра. У меня дел по горло.

Я так рвалась примкнуть к наступлению на Алгу, что упустила из виду одну очень существенную деталь. В мою задачу входило не помогать армии Атриуса, а, наоборот, мешать ей. Тонко, умело, незаметно.

Утешало то, что я сказала ему далеко не все, что видела в прорицании. Получается, я все-таки мешала вампирам. И теперь я отправлялась за подтверждением того, что мой замысел удался. Это было положительной стороной моего скоропалительного решения.

Доверяя моему прорицанию, Атриус двинулся на Алгу в ночь полнолуния.

Ночь выдалась холодная и очень туманная. Луна, за которой тщательно наблюдал Атриус, выглядывала лишь ненадолго в просветах между плотными облаками, закрывавшими небо и звезды. Туман искажал очертания, отчего вампирская армия казалась длинной цепью серебристых призраков.

Я ехала впереди, рядом с Эреккусом. Он был возмущен попустительством Атриуса и почти не скрывал негодования.

– Сестра, дык я сражался с тобой, – ворчал он. – Тогда, на постоялом дворе. С такими навыками в настоящем бою тебе не уцелеть. Не жди, что я буду тебя спасать.

Как же он скор на суждения! Меня это задевало, хотя и не должно было. На языке так и вертелось: «Ты победил только потому, что я позволила». Мелочная, совсем детская обидчивость и такое же детское желание во всем быть первой. Арахессам так и не удалось выбить это из меня.