– Где ты была?

Напряжение, растянув свои путы, вовлекло их в битву поколений. На одной стороне дочь, недоумевающая и юная, на другой мать, злая и отстранённая, исход же всего не ясен. Сэл, подойдя немного ближе, так, чтобы мать смогла разглядеть её переживания, ответила на твёрдо озвученный, обоснованный вопрос.

– Я была у Клер Фостер, – сказала она, утопая в неприкрытом сожалении. – Ей нужна была моя поддержка.

– О, видимо, нам твоя поддержка не нужна была? – прошипела мать, захлопнув первый упакованный одеждой чемодан. – Мы уезжаем к моим родителям. Эми, Генри и я.

Эта новость обожгла девушку так, словно в неё метнули раскалённый уголёк.

– А что, я больше не отношусь к вашей семье? – сорвалось с её дрожащих губ, словно в неверии в услышанное.

Она, нуждаясь хоть в каких-нибудь объяснениях, тут же присела на стул, стоящий в углу комнаты.

Мать, на миг остановившись, вновь окропила свои глаза слезами. В её руках была малюсенькая кофточка Генри, точно такую же когда-то носила и Сэлли.

– Ах, каким она была непоседливым ребёнком, – вспоминала Мари. – Только недавно бегала маленькими ножками по дому, а теперь такая большая, такая самостоятельная.

Она, прижав кофточку к груди, подошла к дочери и по-матерински обняла её.

– Ну конечно же, мы все семья, – сказала она, целуя чадо в щёки. – Но кто-то должен остаться здесь на время, – Сэл сидела с каменным взглядом, отстранённо смотря на стену перед собой. – Здесь Донни… Да и отец… – замолчала она.

– Он может найтись? – продолжила Сэл.

– Да, найтись, – покивала Мари, тихонечко отстранившись к окну.

Эми с Генри на улице прощались с Донни, обнимая её по-детски, с особой нежностью. Та, в свою очередь, не понимая ничего, лишь махала своим пушистым хвостом и изредка лаяла.

– Вчера приходил полицейский, – вздохнула Мари. – Они его ищут, но шансов мало.

Ладони Сэл сжались в кулачки, словно в них заключилась вся её боль. Глаза же, на мокром месте, покрасневшие и выпученные, смотрели только перед собой. Лицо матери она не могла больше видеть.

– И поэтому ты бежишь?

– Да, бегу, Сэл! Да, бегу! – выпалила Мари. – На мне трое детей!

– Двое! – огрызнулась Сэл.

– Я не хочу, чтобы они увидели это! Он мёртв! Все говорят об этом! – Мари отпрянула от окна и, уставившись испуганными глазами на Сэл, взяла её за руки.

– Что же, будем слушать всех?! Но не сердце?! – оттолкнула её Сэл.

– У нас один шанс понравиться моим родителям, – прошептала Мари. – Больше шанса не будет, – она упала, словно в бессилии, на колени, прямо у кровати, прикрыв мокрыми пальцами дрожащие губы.

– А как же бабушка Сара? Ты звонила ей? Её сын пропал, а ты даже не удосужилась позвонить. – Сэл смотрела так, будто не узнавала в очертаниях женщины перед собой свою мать.

Мари сама не узнавала себя. Она искала причины своего безрассудства, но все они были неубедительными.

– Понимаешь, – сказала она. – Мы давно с твоим отцом не получали вестей с острова Сейланн. Когда умер твой дедушка Олаф, бабушка Сара лишилась рассудка, да и, к тому же, она всегда меня недолюбливала.

Сэл не верила своим ушам и в недоумении таращилась на мать.

– Её сын пропал! – воскликнула она. – Ты не понимаешь?

– Не осуждай меня и не повышай голос! – предостерегла её Мари. – Даже к лучшему, что ты напомнила мне о Саре. Позвони ей и расскажи всё как есть. Только вот если она окончательно сойдёт сума, знай, я тебя предупреждала.

– Ты монстр, – дрогнула Сэл. – Надеюсь, в Драммене тебе будет лучше, но не надейся, что я прощу тебя.

Она покинула комнату так быстро, как будто не могла здесь больше находиться.

Вдогонку бессильная мать выкрикнула, что они пробудут дома ещё один день, впрочем, Сэл её уже больше не слушала.