Пожалуй, самое время начать с того, кем я являюсь и как начиналась моя история. Я родилась в 1955 году в одной из обособленных деревушек, состоящей из четырёх домов, чуть дальше Рейне, рыбацкого поселения Лофотенских островов Норвегии, в семье Мари и Франка Дженсен. От рождения данное мне имя, Сэлли, никогда мне не нравилось, но в последующем и оно обросло прелестным звучанием.

Мой отец был красивым темноволосым мужчиной двадцати семи лет, с глубокими карими глазами и заразительной улыбкой, прелестно перетекающей в восхитительные ямочки. Его чёрные, выдающиеся брови добавляли особую выразительность глазам, на которые и попалась моя мать. А ещё ей очень нравились в нём его покладистость и чистоплотность, что делали его характер, на мой взгляд, слишком мягким.

Моя мама – Мари – была из семьи мельника Альфонсо Монти и отличалась от всех своих сестёр и братьев ярко-рыжим цветом кудрявых волос до плеч. Она была стройной двадцатипятилетней девушкой с прекрасными глазами цвета небесной синевы и чувственными пухлыми губами, подчёркивающими нежное лицо. Её семья, а это отец Альфонсо, мать Беатрис, две сестры и три брата, жила вполне зажиточно в городе под названием Драммен, в живописном месте, где устье спокойной реки впадало в Драмсфьорд, знаменитый своей красотой.

Среди прочих детей Мари, в общем-то, всегда была избалованным ребёнком, не нуждающимся ни в чём, что повлияло и на дальнейшую её жизнь. Характер матери не был покладистым, зачастую она упёртой несносной особой менялась в настроении даже при лёгком дуновении ветра, как непредсказуемая погода, но отец всегда умел находить с ней общий язык.

Родители так и не смирились с её выбором мужа. Ведь мой отец был из достаточно бедной рыбацкой семьи острова Сейланн и не мог дать их дочери достойную её положения жизнь. Но она любила его, а он любил её, и этого было достаточно. Они тайком от родителей заключили священный союз перед Богом. И обосновались здесь, на Лофотенских островах.

Я была их первым ребёнком, и потому они, не зная того, каково быть родителями, смотрели на меня с неподдельным восторгом, сопряжённым с опасениями, стывшими в их душах. Я стала их первым ребёнком, но не последним. Самым младшеньким в нашем семействе был малыш Генри. Он родился, когда мне исполнилось уже пятнадцать лет, прекрасным весенним днём, пригретым ласковым солнцем. Моя сестрёнка Эми родилась на пять лет позже меня, и, как и все мы, с пушком рыжих волос на маковке она выглядела маленьким чудом.

Наш замечательный дом красного цвета, стоящий в отдалении ото всех, окружённый грядой великих гор, хранил тепло наших сердец. Соседи – Берги, Фоссы, и Хоффы – были вполне приветливыми старыми людьми, доживающими свои умиротворённые годы именно здесь.

На берегу фьорда[6], омывающего каменный порог, жизнь текла тягучим потоком, не спеша, словно давая нам осмыслить наше существование. Кем мы были здесь, среди царственных гор? Песчинками, ведущими свою неторопливую жизнь, и только. Эти места принадлежали лишь им веками.

Зелёно-жёлтый ковёр из трав стелился под ноги всем обитателям этих мест. Чуть дальше, с вершины горы, словно шумное дитя, срывался водопад, распыляющийся в морось, уносимую ветром. Вдоль гор тянулись узкие извилистые тропинки для путников, осваивающих эти места. Великолепное заполярье приютило нас и стало нам домом.

Домики Рейне, поодаль от нас, стояли на сваях и лишь слегка виднелись, будто часть другого мира. Туда мой отец, Франк Дженсен, добирался пешком, с котомкой продуктов, собранных моей матерью, и багажной сумкой наперевес. Рыбацкое поселение славилось, как вы уже поняли, рыбной ловлей, и мой отец был заядлым рыбаком. Этот промысел, вполне понятный в этих местах, и являлся основным доходом нашей семьи.