, стали следствием всего двух месяцев рекордной жары предыдущим летом. Одно это обрушение привело к подъему уровня мирового океана на 2,2 мм – серьезное добавление для дальнейшего всплеска. В одном из аналитических обзоров сообщается, что полярные шапки ныне тают в шесть раз быстрее, чем в 1990-е годы. 10 марта Nature Communications представило еще один гвоздь в крышку гроба постепенности – основанное на моделировании и эксперименте исследование о том, насколько быстро способны разрушаться региональные экосистемы, такие как дождевые леса Амазонки или Карибский коралловый риф, с использованием привычной временной шкалы (годы и десятилетия); заканчивается оно призывом готовиться к изменениям, происходящим «быстрее, чем мы предполагали ранее, исходя из традиционного линейного взгляда на мир». Это все больше напоминает нечто, противоположное постепенности: каскад резких разрушений.

И все же в ретроспективных временных профилях ковида-19 и климатических изменений имеется кое-что, чем можно объяснить такую разную реакцию на них. Что именно? Размышляя над этим вопросом, следует иметь в виду, что экспланандум[30] – это не различные популярные реакции: люди во Франции, Великобритании или Австралии не собрались вместе и решили объявить локдаун – все произошло слишком быстро для любых демократических обсуждений; точно так же они не принимали решения отложить значимые ограничения выбросов на некое лишенное смысла будущее, что соответствует требованию масс не больше, чем самоограничения. Мы ищем объяснения тому, почему наиболее развитые капиталистические страны так охотно загорелись борьбой с вирусом. Один из комментаторов отметил, что основные жертвы ковида-19 – в начальной стадии пандемии – это избиратели правого толка, пожилые белые люди[31]. «В отличие от климатического кризиса, вирус в подавляющем большинстве угрожает не миллениалам, а старшему поколению, традиционно поддерживающему правых», и никакое правительство не переживет следующих выборов, если они пошлют его к черту. Но это, как представляется, только часть истории.

Еще раз, тут все сложнее, потому что пожилые белые люди не избежали влияния глобального потепления. В 2003 году Европа едва не сварилась в самое жаркое в истории лето[32], пиковые температуры стали причиной смерти приблизительно 30 тыс. человек, половина из них – во Франции. В течение двадцати августовских дней массово погибала определенная часть французского населения, а именно люди старше 65 лет, страдающие хроническими заболеваниями, они становились жертвами смертоносного события, безусловно, связанного с общей тенденцией. Две волны жары летом 2019 года унесли около 1500 жизней французов, и вновь примерно того же возраста[33]. Дым от горящих лесов поражал легкие людей в Восточной Австралии, в самых пострадавших штатах за 19 недель он прикончил более 400 человек[34], в большинстве своем пожилых и страдающих сердечными или респираторными заболеваниями, они просто не могли дышать. Вредные твердые частицы, разумеется, могут иметь и иное происхождение, не только природные пожары. Когда в феврале 2020 года рассеялось облако загрязняющих веществ, плотно окутывавшее такие города, как Ухань или Шанхай, дышать стало настолько легче, что, по подсчетам одного из исследователей из Стэнфорда, были спасены жизни четырех тысяч детей младше 5 лет и 73 тысяч взрослых старше 70[35]. Таким образом, спасенных очищением воздуха жизней оказалось примерно в 20 раз больше, чем унес сам ковид-19. Неожиданным побочным эффектом болезни стало неизмеримо более масштабное спасение жизни. Всеми силами стараясь избежать вывода о том, что пандемия обернулась панацеей, этот исследователь просто хотел обратить внимание на «скрытые последствия для здоровья обычного положения вещей» и на то, что «наш привычный способ ведения дел, возможно, требуется изменить». Еще того абсурднее, многие предсказывали такое же соотношение – предупреждение загрязнения воздуха спасет больше жизней, чем предупреждение инфекции, – в европейских странах, в том числе во Франции, где один ученый сухо заметил, что наступило «очень занятное время»