Не станет объяснением и состояние науки[16]. На деле в момент, когда государства ринулись действовать, изучение ковида-19 находилось на стадии полной неопределенности практически по всем аспектам – распространяется ли вирус по воздуху, распространяют ли его бессимптомные носители, иммунны ли выздоровевшие, почему так мало смертей в одном месте и так много в других, какая стратегия наилучшим образом обуздает вирус (отслеживание контактов, массовое тестирование, коллективный иммунитет, вселенский карантин)? Ничего напоминающего полный консенсус, всеобщее согласие, десятилетиями писавшиеся и критически анализируемые работы и библиотеки, забитые докладами, вновь и вновь подтверждающими фундаментальные выводы науки о климате. Народы начали активность с первым газетным заголовком, проигнорировав знания, накопленные в течение столетия (что, конечно, не значит, что первое было неправильно).

Кто-то предположил, что с парниковыми газами дело в том, что «их не видно, и запаха не чувствуется»[17], но никто и никогда не видел, чтобы по улицам скакали коронавирусы, и не нюхал, как они пахнут. Иные приводят довод, будто проблема коронавируса не в пример проще[18]. А в «обескураживающе сложном» климатическом лабиринте инициативы просто заблудились. Все понимают, как распространяется вирус – через контакты между людьми, – и ВОЗ предложила «пути немедленного реагирования» для смягчения угрозы, а в области климата эквивалентов этому нет. Между тем механизмы антропогенного изменения климата ничуть не более загадочны, чем капли, передающие ко-вид-19 от одного человека другому при кашле или чихании. И вовсе не так уж сложно уразуметь, что именно предлагают Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК, англ. IPCC, Intergovernmental Panel on Climate Change) и иные научные организации: прекратить выбросы. Очень просто.

Есть мнения, будто глобальное потепление – это «дальняя перспектива», «отдаленная и не вполне вероятная угроза»[19]; а ковид-19, напротив, – проблема «не будущих поколений, а каждого, ныне живущего»[20]. Простая констатация факта: первое оказало серьезное влияние на нашу жизнь примерно 40 лет назад. К марту 2020 года ВОЗ, которую ныне во всем слушаются правительства, уже четыре десятилетия подряд насчитывала боле 150 тысяч смертей ежегодно вследствие изменения климата[21], причем кривая умерших и пострадавших неизменно ползет вверх. Всемирная метеорологическая организация (ВМО, англ. World Meteorological Organization, WMO) сообщает, что в 2019 году вследствие экстремальных погодных явлений вынуждены были переместиться 22 миллиона человек против 17 миллионов в предшествующем году[22]. Каталог современных климатических бедствий от Уругвая до Кении – доклад ВМО за последний год доковидной эры – включает перечисление многочисленных смертоносных повышений температуры, разрушительных наводнений, опустошительных циклонов, уничтожения урожаев засухами и вспышек заболеваемости лихорадкой Денге, а венец всему – лесные пожары в Австралии и саранча на востоке Африки. Ни к одной из позиций этого списка не применишь определение «вероятный» или «гипотетический». Столь же несостоятельно и утверждение, будто к глобальному потеплению нельзя отнести ни одно конкретное погодное явление[23] (такое мнение бытовало в научной среде до наступление нового тысячелетия), как и довод, что вирус является идеальным врагом, в то время как в климатических изменениях нет «единого, ясно видного врага, так кого винить в изменении климата?»[24] Между тем экологические движения уже достаточно давно следят за разъяснениями ученых и выявили врага. Враг – это деньги, которые делают на ископаемом топливе.