И Столыпин неожиданно для себя вспомнил, как однажды он увидел Маму на одном представительном банкете: настоящая примадонна. Она была шикарно одета, сверкающая и ошеломляющая всех своим нарядом.

Надавав еще кучу юридических советов и тонкостей, которые необходимо знать в столь щекотливом деле, Столыпин попрощался с Мамой, тем более время закончилось и в камере появился знакомый майор.

Мама стояла посреди камеры в своем байковом халатике, с растрепанными волосами, побледневшая, но спокойная.

Когда позвонил Столыпин, Сомов смотрел по телевизору футбол.

– Ну и что? – поинтересовался с деланной прохладцей.

Столыпин задержал дыхание, как бы еще раз продумывая то, что он должен был сказать.

– Собственно, я этого и ожидал, – медленно, волнуясь, сказал Столыпин. – Народ там тертый. Боюсь, они сумели ее сломать.

– Не может быть!

– Как я хотел бы верить в обратное. Но увы, я сам видел ее, воочию.

Мазоня эти дни был словно в ударе. Его активности можно было позавидовать. Он носился по городу в своей «тойоте», наводя на своих и чужих вассалов страх: уголовный бизнес признал Мазоню, и он за короткое время сумел провернуть многое. Первое, что он сделал, это подмял под себя бачков соседнего района.

Соседний район, давно славившийся в городе прежде всего кидалами и железняками (торговцами запчастей к машинам), привлек Мазоню сразу же после разборки с бачками и установления с ними мира. Мазоня не дурак и легко сообразил, какой лакомый кусочек можно отхватить, если умело расставить свои силы. Однажды в ресторане «Русь», все в том же, с бордовыми бархатными занавесками, кабинете просидели всю ночь, обсуждая и планируя, как это сделать половчее, чтобы бачки поняли наконец, что примкнуть к всемогущему Мазоне выгоднее, чем платить ему унизительную и беспощадную дань. Якуб, Федор Скирда и Мишка Кошель, достаточно выпив и добротно закусив, собственно, и не спорили с Мазоней. Часть боевиков решили перекупить или перевербовать, а тех, кто не согласен – поставить в жесткие условия на выживание. Верхушку блатарей запугать, а если они не вольются в их синдикат, то просто по-собачьи убрать – иного выхода Мазоня не видел.

Тут же была разработана диспозиция и распределены роли. Мазоня считал, что этим лучше всего заняться Якубу и Федору Скирде – «у них мозги шибко верткие».

Догадывались в соседнем районе, что против них замышляется что-то недоброе, но не думали, что произойдет это так молниеносно. Словно по какому-то щучьему велению, стали уходить боевики, к тому же кидалам здорово мешали мазоновцы, нагло отвоевывая богатые «лохами» места у автомагазинов.

Вскоре соседи собрались на сходняк. Наиболее авторитетные блатари Кобель и Душман поставили вопрос ребром: «Дудки! Попляшут! Это мы еще не раскачались!»

Но наутро Кобель, оказавшийся возле автомагазина «Волга», был убит ножом в спину, притом убит своим же бригадиром, что страшно напугало Душмана. Бледнолицый, с редкими оспинками на круглом лице и немного раскосый, он был вынужден заявить своей ораве: «Братва, кладу на все хрен! Не выживем ведь! Может, примкнуть?»

Душман сам вызвался навстречу, но выше Зыбули его пока не допустили, дав понять, что большого значения он не имеет. Зыбуля, красивый занозистый парень, сумел отработать свое с лихвой, без труда подмяв под себя такую «морду», как Душман. Его марка в соседнем районе значила многое, и, может быть, поэтому Душман острее других почувствовал изменившуюся обстановку и понял, что скорой смерти не миновать, если он и дальше попрет на рожон. Не торгуясь, он принял все условия и даже заранее поклялся Мазоне в своей верности. Беспардонного Зыбулю это смешило. Молодой парень, кровь с молоком, половой гангстер, как его окрестили дружки, между делом действительно промышлял тем, что обслуживал женщин не первой свежести за хорошие «бабки». Он был уверен, что легкость, с которой к Мазоне перемахнул Душман, ненадежна, и был до странности удивлен, когда Мазоня неожиданно заметил, что на Душмана у него свои виды.