– Я не творю законы, я их исполняю, – холодно заметил командир. И, обращаясь к членам совета, вопросил: – Так какое наказание, по-вашему, заслуживает виновный?

– Смерть! – не колеблясь, отвечали все.

– Слушайте же, несчастный! – объявил господин де Лартиг графу Орасу. – Через час старшина приведет приговор в исполнение. Лейтенант, уведите осужденного и заприте в тросовом отделении; скоро к нему с последними утешениями придет корабельный священник. Вас больше ничто не держит на этом свете, – прибавил он, снова обращаясь к несчастному графу. – Примиритесь же с Господом, если сможете.

Спустя час весь экипаж «Непоколебимого» выстроился на верхней палубе в походной форме. На борту «Сантьяго» и «Петуха» матросы облепили все мачты и реи, чтобы поглядеть на казнь.

Брадобрей на пару с хирургом завернули тело капитана Гишара, сняв перед тем с него одежду, в кусок ткани и перенесли его на носовую надстройку.

Грянула барабанная дробь – на верхней палубе появился граф Орас. Манеры его ничуть не изменились: он держался надменно и вызывающе. Руки у него были связаны за спиной веревкой, которую держал за один конец капрал; осужденного сопровождал усиленный конвой.

Поравнявшись с грот-мачтой, скорбная процессия остановилась. Снова раскатились дробью барабаны, после чего главный старшина зачитал графу вынесенный против него приговор, подписанный всеми членами военного совета.

Граф Орас не проронил ни слова; он лишь высокомерно пожал плечами, поднялся на носовую надстройку и позволил марсовым старшинам уложить себя на остывший труп своей жертвы.

Невзирая на всю свою стойкость, граф содрогнулся от такого жуткого соприкосновения; ему вдруг стало страшно – с его уст сорвался крик боли и отвращения.

Живой труп привязали спиной к спине мертвеца; с помощью горденя на правом ноке фока-рея их обоих подвесили за бортом, и они висели так над водой четыре или пять минут, раскачиваясь и крутясь в воздухе.

И вот барабаны взорвались сигнальным боем; на грот-мачте взвился желтый флаг, с наветренного борта громыхнула пушка, возвестив всем, что приговор сейчас будет приведен в исполнение. И когда моряки на трех кораблях увидели, что происходит у них на глазах, и осознали весь ужас столь жуткой казни, господин де Лартиг вскинул руку – главный старшина перерезал трос…

После перебрасопки реев и постановки парусов корабли двинулись намеченным курсом дальше и вскоре были уже в нескольких милях от двух мертвецов, один из которых, однако же, был все еще жив и едва маячил в кильватере, то исчезая в провалах между волнами, то взмывая на самые гребни.

Господин де Лартиг удалился к себе в каюту и так и просидел там взаперти до следующего дня.

Буканьеры, флибустьеры, или Береговые братья, ибо они были известны под этими тремя разными названиями, представляли собой в глазах пытливых искателей-философов XVII века самое любопытное явление из всех, что им когда-либо приходилось изучать.

В самом деле, до той поры мировая история никогда не знала героев, столь же странных, сколь и значительных. Эти люди, сыновья всех рас и стран, исповедовавшие все религии и не имевшие, очевидно, ни общих нравов, ни обычаев, говорившие на разных языках и влекомые различными интересами, прибыли из всех уголков старой Европы, гонимые, как некогда Аттила[26], необузданной волей; они собрались на богом забытом клочке земли на отшибе Атлантики и там без всяких задних мыслей, предубеждений и преднамеренностей, без каких-либо захватнических или поработительных помыслов, а заручившись лишь дозволением по чрезвычайному соглашению, провозгласили свободу на морских просторах; они избавились от всякого иноземного подданства и объявили себя хозяевами собственной судьбы, не признающими никакого иного закона, кроме своей воли; они приняли трехцветный – сине-бело-красный флаг и, горделиво сплотившись под этим ярким символом свободы, бросили вызов целому миру.