– Нет, Бирмун. Ты удостоился чести. Ты – человек дела.

Бирмун, казалось, был удивлён тому, что его так быстро приняли. Он чуть не упал, когда повернулся, чтобы продемонстрировать толпе безупречный меч.

– У меня столько же прав, сколько и у любого другого мужчины, – воскликнул он. – И я не принимаю Первого Вождя, назначенного женщинами, того, кто не заслужил своё место кровью. – Он посмотрел на Айдэна так, словно нанёс тому сокрушительный удар, и ухмыльнулся, подавшись вперёд. – Скажи мне, великий вождь Хусавика. Так ты завоёвываешь свою славу? Тебе её вручают?

Айдэн смотрел на него совершенно спокойно.

– Коли желаешь смерти, брат, то изыщешь её тут. Приходи утром. Приходи трезвым. И, быть может, Вол тебя примет.

Толпа, в основном молча, всё ещё за ними наблюдала, поглощённая происходящим. Бирмун отвернулся от Айдэна и заржал, утирая слёзы с лица.

– Вот это, я понимаю, мужчина. Не то что вы, псы подкаблучные. Хорошо. Ха! Хорошо! Увидимся утром, герой.

И с этими словами Бирмун, размахивая мечом, зашагал прочь сквозь расступавшуюся толпу. Дала знала, что её лицо пылает, и тщетно пыталась что-то с этим сделать.

Толпа разразилась шепотками и смехом – несомненно, в предвкушении грядущего насилия. Большинство вождей по-прежнему казались довольными, кто-то тихонько беседовал со своими матронами. Никто не смотрел на Далу, хотя ей казалось иначе. Никто, скорее всего, не считал её ни причастной, ни виновной. Зачем Ордену и его Матриарху связываться с каким-то пьяным глупцом, которого в некоторых кругах до сих пор в насмешку называют убийцей Букаяга?

Но Дала знала. И в тот момент, когда серые глаза Айдэна, поднявшись чуть выше, на мгновение встретились с её глазами, она поняла, что он тоже знает.

Могу ли я пойти к нему? – думала она, стоя вместе с другими жрицами.

Если она этого не сделает, то завтра Бирмун умрёт, одинокий и униженный, и станет посмешищем в грядущей легенде об Айдэне.

Когда-то он был единственным соратником и утешением для испуганной потерянной девочки с Юга. Она его любила, и в какой-то степени до сих пор любит. В том, что её любовь изменилась, его вины не было. Он сделал свой выбор, и она не была за него в ответе. Но она знала, что обязана ему. И возможно, ей удастся это остановить. Она должна попытаться.

Той ночью Дала оставила свою стражу и прислугу и впервые за много лет выскользнула из дома в простой одежде.

Она пыталась вспомнить, когда они с Бирмуном разговаривали в последний раз, но не могла. Она знала, что отношения их не закончились бурной словесной баталией, а умерли медленной, нелепой смертью.

Она всё реже и реже к нему приходила, всё чаще отказывала, пока наконец он не перестал её звать, а она – его разыскивать. Ей это не доставило удовольствия, и она не хотела причинять ему боль. Просто у неё было слишком много важных дел, и она не могла допустить, чтобы её застали в постели с ним.

Позже она отправила к нему молодую симпатичную жрицу, чтобы та его Избрала, но он ей отказал. Для девушки это стало тяжёлым и болезненным оскорблением, и Дале пришлось улаживать ситуацию. Тогда она с ним и рассталась окончательно. А что ещё ей оставалось? Девушка была разбита, и, если бы они не решили вопрос втихаря, её мужская родня, вероятно, убила бы Бирмуна.

Дала шла знакомым путём, и, хотя многое изменилось, зал «ночных людей» остался на прежнем месте. Почему-то она знала, что застанет его именно там. Как и в самый первый раз, она вновь немного заплутала, блуждая по незнакомому району города. Но благодаря новым указателям в конце концов нашлась.

Зал «ночных людей» выглядел практически так же, как и много лет назад. Фундамент слегка просел, а старые деревянные балки подгнили, но всё ещё держались достаточно прочно. Крышу, скорее всего, латали по частям на протяжении нескольких лет.