– Держи, это тебе.

– Мне? – опешила я. – Но я не хочу.

– Да бери, бери, я слышал, что ты о кофе мечтаешь, решил порадовать.

Я нахмурилась:

– Ты следил за мной? Подслушиваешь?

Он картинно вздохнул:

– Орлик, у тебя мания величия. Ты зевала на два лестничных пролета. На улице классная погода, твое занятие с Валерией через полчаса. Может… посидим в нашей мармеладной роще?

При упоминании нашего места из прошлого я вздрогнула. Слишком много времени я не слышала это название. Да и в самой роще последний раз я была вместе с Женей, когда еще… мы были вместе. После всего произошедшего я старалась обходить ее стороной. Она навевала печальные воспоминания.

– Расскажешь, как твои дела, – продолжал Женя. – Ведь сегодня тебе не нужно ни на почту, ни в ателье, ни за сапогами? – Он перечислил мои последние отговорки и хитро посмотрел на меня: не верил ни одной.

На улице и правда было чудесно: середина сентября радовала нас солнцем и температурой под двадцать градусов.

– Не нужно, – нехотя призналась я.

– Отлично! Наконец-то! Давай посидим, а? Или погуляем. Мне так хочется с тобой пообщаться.

Я растерялась. Меня загнали в угол. Женя из тех, кто все сваливает в одну кучу. Он просто не понимает, что посидеть с кофе на лавочке вдвоем значит не больше, чем посидеть с кофе на лавочке вдвоем. Для него это уже отношения, ответственность, обещания, которых не было. Он никогда не понимал, где кончается вежливость и начинается дружба. И где кончается дружба и начинается нечто большее.

Нет. Нужно наконец-то научиться произносить это слово.

– Нет, Жень. Я не хочу.

– Не хочешь кофе? – не сдавался он. – Может, лимонад? Или не хочешь в мармеладную рощу? Можем пойти в парк или кофейню.

– Я ничего не хочу, – отрезала я. Голос звучал увереннее. С каждым словом магия, которой обладал Женя и которая так на меня действовала, теряла свою силу. – С тобой. Ни кофе пить, ничего. Я не хочу твоей дружбы.

В его взгляде промелькнула боль.

– Но я еще ничего не сделал, – с обидой возразил он. – Почему ты так со мной?

– С тобой опасно дружить, Жень, – вздохнула я. – Ты не умеешь дружить просто, я больше так не хочу. Дружба с тобой – как договор с мелкими приписками внизу. От нее всегда можно ждать какой-нибудь подставы.

Женя посмотрел на меня хмуро и серьезно:

– Но я изменился.

– Я просто не хочу ничего об этом знать, Жень.

– Не поступай так со мной. Без тебя – это как болеть все лето…

Его слова полоснули ножом по сердцу. Он процитировал текст с одной из тех своих открыток, от которых я сходила с ума. А затем он очень тихо добавил:

– А я ведь вернулся из-за тебя.

– Так, может, зря? – резко спросила я, борясь со слабостью во всем теле.

Повисло молчание. Выражение лица Жени стремительно поменялось, взгляд ожесточился. Я упрямо не отводила глаз. Это была словно телепатическая борьба. Наконец Женя свирепо скривился и кивнул.

– Видимо, и правда зря.

С этими словами он развернулся и направился к выходу, по дороге со злостью швырнув в мусорку два полных стакана кофе.

Больше всего на свете мне хотелось сползти по стене и закрыть руками лицо. Посидеть так какое-то время, чтобы меня никто не видел, прийти в себя. Я направилась в женский туалет на второй этаж, где долго умывалась холодной водой, чтобы остудить пылающее лицо. Хорошо, что сегодня из косметики использовала только пудру. Мой тонкий лед, ну почему с тобой всегда так? И вроде бы ничего не случилось, а я все равно обидела тебя и теперь чувствовала себя виноватой. Ну нет. Я посмотрела в зеркало и пообещала себе, что в последний раз переживаю из-за Жени.

В классе я села за первую парту и стала ждать Валерию. Кабинет русского располагается рядом с торцом здания, а торец смотрит на пустырь, который все прозвали Собачьей поляной. Там действительно выгуливают собак, а еще там стоят различные барьеры и горки для дрессировки. Из окна кабинета он отлично просматривается.