А, собственно, зачем нам нужна эта тетя? Ну, оставлю у нее Фроську, а сама-то, куда пойду? Что мне делать дальше? Может найти каких-нибудь колдунов, ведьм, ведунов… Есть же тут такие? Они посмотрят на кольцо, на меня, скажут, что-нибудь хорошее, в крайнем случае плохое.

На моем пальце, все так же была повязана тряпочка (бинтиков еще не изобрели). Не хочется привлекать внимание. Я аккуратно размотала повязку, и на солнце ярко засверкал желтый камень. Красивый, ничего не скажешь, но к моему синему бархатному сарафану, он совсем не подходит. Попыталась снова снять, результат нулевой, оно даже не вертится на пальце. Самое интересное, что я не чувствую ни веса, ни каких-либо неудобств, как будто и нет ничего. Меня мучают смутные сомнения, что вся каша заварилась именно из-за него. Почему так кажется? Не знаю, женская интуиция, она меня еще никогда не подводила. Интересно, увижу еще когда-нибудь Ардалиона? Может опять нам поможет встретиться эта Маркатовна? А зачем ему нужно было кольцо… Стоп! Он же говорил, что не с моего мира, что миров великое множество. Значит, я попала в одно из них… Белиберда какая-то получается. Хватит мозги загружать, надо сначала найти троюродную тетю Фроси, а уж потом и о себе подумать можно.

– Я готова, – ее бодренький голосок вывел меня из задумчивости. Хороша. Сарафан на бретельках нежно персикого цвета, почти телесного. Под ним, полупрозрачная рубашка с пышными рукавами и глубоким вырезом. Из-под сарафана видны кончики сапожек, вот только их цвет определить однозначно не могу. Наверное, он тоже был нежных цветов, но сейчас уже больше похож на серый.

– Что ж, я тоже готова. Можно и в путь.

Интересно, где-нибудь в моем мире остались такие огромные леса, с деревьями, которым не меньше тысячи лет, с тропинками, протоптанными не грибниками, а дикими животными. Может где-то и есть, но я не видела. Наверное, именно так выглядят джунгли. Когда мы еще сидели на полянке, солнышко, пробивающееся сквозь листву, даже немного припекало. Но чем дальше продвигались в глубь леса, становилось прохладнее и темней. Деревья росли чаще, и некоторые ветки норовили закрыть нам путь. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, так как мне, почему-то, стало немного страшновато, я вспомнила старую поговорку. Где-то над нами куковала кукушка.

– Кукушка, кукушка, скажи, сколько жить мне осталось?

В ответ я услышала: "Ку-кук…" и бедная пташка свалилась к нашим ногам пронзенная стрелой. Мурашки пробежали по коже. «Ку-кук», это значит два с половиной года, две с половиной минуты или две целых, пять десятых секунды? Фрося стояла ни жива, ни мертва. Даже несмотря на то, что стало темновато и солнышко все хуже пробивается через густые ветки деревьев, ее лицо приобрело до того бледный оттенок, что, как мне показалось, даже светилось. Она прижала свои тонкие ручки груди и боялась дышать. Глаза были устремлены на бедную птичку. У меня вид не лучше. Внутренний голос подсказывал, что надо срочно бежать, но здравый смысл издевательски спрашивал: "Куда?".

Как ночные призраки, из-за деревьев появились дюжие мужики с дубинками. Они шли, играя обрубком дерева (по-другому это не назвать) как зубочисткой, при этом не очень-то любезно ухмыляясь. Мылись они, наверное, в последний раз лет этак тцать назад, при рождении – находясь еще на порядочном расстоянии, я уже почувствовала аромат помойки. У нас в городе, ходила такая шутка, что когда едешь в метро, то с одной стороны вдыхаешь аромат «Channel», с другой «Hugo», с третьей еще нечто тонкое, с ароматом молодой розы. Но как только в вагон заходит бомж, все пахнут одинаково. Вот так же и сейчас, эта шестерка мужиков, напрочь перебила все лесные ароматы, и я уже начала думать, что сейчас упаду в обморок, но не от страха.