– Чудно-о-о, вижу тебе удалось вставить клин в их дружную Семейку, – послышался загробный хриплый голос, больше походивший на скрип несмазанной телеги. – Первый шаг на Пути к нашей Цели сделан…

– Прошу… Молю тебя, остановись… Сажен… Эти девчата… Они тут ни при чем, – отвечал ей тоненький ослабший голосок.

– Напротив, моя дорогая… Разве ты забыла наказ Госпожи?! И раз мы связаны одной Судьбой – ты будешь слушаться меня…

– Но… но… Они такие добрые, хорошие, честные…

– Прекрати! Не тебе ли знать, как за показной добротой скрывается сущее зло!

– То в прошлом… Теперь я…

– Ты – это я! Запомни дорогуша. И приготовься ко второму акту…

– Но я… Так ослабла…

– Это потому, что ты сопротивляешься мне… Не надо… Ведь то, что я приготовила на «десерт», тебе, ой как понравиться.

– Не-е-е-т, – раздался тихий приглушенный писк, утонувший во мраке комнатушки.

После чего в коридорах Дома снова воцарилась тишина и покой.

Но надолго ли?!

По праву можно сказать, что лучше всего у представительниц слабого пола получается обижаться. Порой для этого достаточного одного брошенного вскользь слова, косого взгляда или неосторожного жеста. И если ты оказался в опале – пиши пропало. Отныне прощения тебе не вымолить даже самыми сладкозвучными обещаниями и дорогими подарками. Пока девушка сама не пожелает Вас простить – не бывать помилованию.

Но на счастье или беду, Сажен, завершивший все споры за один взмах ладони, и не спешил извиняться. Он целиком и полностью верил, что правда на его стороне и не без основательно. То, что он сделал было необходимостью, дабы раз и навсегда пресечь злые толки.

Ни малышка Рэя, как-то резко охладевшая к нему и покинувшая его, ни Мира, хмурая как серая тучка посреди ясного дня – не смели его в этом разубедить. А что касается самой возмутительницы спокойствия – Зорьки, то девушка, давясь сухим куском хлеба, всячески старалась скрыть жгучую обиду на паренька, посмевшего её ударить.

С самого момента преображения бывшей разбойницы в прекрасную Юную Деву, ей так не терпелось поскорее показаться Сажену, дабы он от удивления «челюсть выронил». Ведь такого роскошного алого платья с высокой талией, широким, подобно бутону цветка, подолу с рюшами по краям, она никогда не видела даже в самых безумных сновидениях. Цокающие туфельки с высокими каблучками отлично дополняли образ Прекрасной Госпожи.

К обеду её не только приодели подобающе торжеству, но и помыли, сделали укладку, наложили на лицо румянец, подвели глазки и губки, благодаря чему Зорьку было не узнать.

И вот, наконец, когда пробил час «Выйти в Свет», девушка так и ерзала на месте, ожидая прихода их друга.

Но каково же было её огорчение, когда вместо слов восхищения и томных взглядов, она встретила парня в «объятиях» другой. Возможно именно это чувство ревности сыграло решающую роль во всем, что случилось после.

Но что теперь гадать – что было, того не вернуть.

То и дело шмыгая носиком, утирая глазки уголком шелкового платочка, дополняющего образ юной красавицы, Зари не могла найти в себе силы встать и покинуть Зал для Обедни. Уйти вот так у всех на глазах – означало признать своё поражение. А пойти на это её упрямая донельзя натура не могла. Но чем дольше она «бездействовала», тем противнее становилось «герою дня» находиться здесь.

Быстро покончив с трапезой, он встал из-за стола, затем поклонился слугам и громко огласил:

– Впредь я желаю обедать в одиночестве. Если на сегодня еще запланированы приемы пищи – несите всё в мою комнату.

После чего, даже не взглянув на Сестриц, не смевших и слова сказать вопреки воле «господина», паренек покинул зал так поспешно, насколько позволяла Мужская Гордость.