– Кому это они обещали? – заступилась Анели за сына и его любимую. – Гарда, никто не принуждал тебя сюда ехать. Слушайте все сюда! – обратилась она ко всем. – Никто понятия не имел, что это нелюдимая земля, где ничего нет. Но, по крайней мере, мы до сих пор не оказались на операционном столе, где недолекари распотрошили бы нас, как вонючую рыбу. Разве это лучше?! Все эти дни мы достойно справлялись! У нас есть шатры, палатки. Дичь водится в лесу. Выживем как-нибудь первое время, а потом что-нибудь придумаем. Нас много, не пропадем! Если кто-то против такого расклада, никто никого не держит. Вы можете уйти обратно в поселение! – последние слова она адресовала Гарде.

Никто не возразил, а Банур с гордостью смотрел на жену с такой же страстью, как и в день их знакомства. Люди согласно закивали, только Гарда, привыкшая перекладывать на дочь ответственность за свою жизнь, по-прежнему испепеляла ее взглядом.

Соннелийцы похватали свои вещи, направились на поляну и установили там шатры с палатками. Крепкие мужчины уже отправились на охоту, чтобы достать еду к ужину. Лианор с матерью и бабушкой по-прежнему помогали пострадавшим, поили тех водой, осматривали раны, проверяли их состояние.

Когда на костре жарились кролики и дикий кабан, Анели нашла подходящий момент и присела рядом с Гардой. Никто не захотел садиться рядом с матерью Бри, поэтому Анели обрадовалась, что сможет поговорить с ней.

– Привет, – ради приличия поздоровалась мать Ранира.

Гарда даже голову не повернула, продолжала молча смотреть на оранжевые языки пламени и еду, которую скоро проглотит за считанные секунды. По крайней мере, она нарисовала себе в голове, что мясо этих трех кроликов достанется ей, но, судя по печальным глазам женщин и детей, осознала, что придется делиться, а так не хочется!

– Не буду ходить вокруг да около, Гарда. Пришло время нам с тобой поговорить, пока все не зашло слишком далеко.

– Я не настроена разговаривать.

– Ты никогда не настроена. Но я подсела к тебе не для того, чтобы подружиться.

– Какого черта ты тогда здесь?

– Прекрати паразитировать на Бри. Прекрати мучить свою дочь! Она живой человек, и не заслужила к себе такого отношения.

Гарда повернула к Анели некрасивое лицо. Точнее, женщина унаследовала от своей матери привлекательные черты лица, но озлобленность, алчность и эгоизм способны изуродовать даже самую прекрасную на свете королеву.

– А тебе-то какое дело?

– А такое, что теперь она и моя дочь.

– Ой, я тебя умоляю! Твой сын сделал Бри предложение сколько лет назад? Два, пять, десять? И где обещанное?

– Вообще-то они уже женаты.

– В каком это смысле, женаты? – опешила Гарда и посмотрела на Анели так, будто та накинулась на нее с ножом.

– Когда я сидела в шатре с Раниром и он восстанавливался, сын рассказал мне об их венчании из страха, что не выкарабкается. Попросил позаботиться о Бри, если с ним что-нибудь случится, ведь на тебя надеяться глупо, ты можешь ее погубить.

Гарда нахмурилась, поджала губы и гневно посмотрела на дочь, которая вдали смеялась со своим мужем, а Виерин прыгал вокруг них и со страстью что-то рассказывал.

– Ну я ей сейчас… – начала Гарда и даже привстала, но Анели грубо схватила ее за руку.

– Ты ничего ей не сделаешь! Только тронь ее – и вылетишь отсюда, поняла?! Я рассказала тебе об этой тайне не для того, чтобы ты причинила Бри вред. Я только хочу сказать, что твоя дочь не поделилась с тобой этой новостью. А знаешь почему? Потому что ты ее морально убиваешь. С тобой уже даже никто сидеть рядом не хочет. Оставь Бри в покое, хватит уже обвинять ее во всех своих грехах. Возьми ты уже в свои руки ответственность за свою жизнь! Никто не придет и не спасет тебя. Все мы находимся в одинаковых условиях, выкручиваемся, пробиваемся, боремся за свою жизнь, помогаем друг другу. Но только не ты. Ты возомнила себе, что все твои проблемы должен решить твой старший ребенок. Только с чего это, Гарда? У тебя есть голова, руки, ноги. Ты вполне способна устроиться на работу, а не сидеть на шее у своих детей! – разгорячилась Анели. – Ты хоть раз поговорила с Бри с того самого момента, как вышла из укрытия своего дома? Поддержала в то время, когда она так в этом нуждалась?