Раньше я не знала, что окажусь для тебя той, кто забирает самое ценное. Ужасное чувство. Стыдное. Не виновата, а внутри все болит.

– Ты слышал, что сказал профессор. Каждое прикосновение может лишить тебя чар.

– Или наоборот, – вкрадчиво сказал Эш. Коснулся моих волос, намотал на палец прядь. Потянул вниз, заставляя отклонить голову и посмотреть ему в глаза. Взгляд такой… дикий.

– Мы ни хрена не знаем об этом копье. Но я узнаю, даже не сомневайся. Может, Аодхэн заблуждается, – протянул Эш. – Нам надо поговорить. Рассказывай, Аддерли. Все, что знаешь о проклятой lastfata.

– Немного, – помявшись, начала я. Но мне тоже не нравилась ситуация, может, мы сможем хоть что-то прояснить? И, решившись, быстро поведала о заметке Макса Правдивого и непонятном исследовании чар.

– Надо бы найти писаку, – проговорил Вандерфилд, внимательно меня выслушав.

– И изучить «Откровение» Фердиона, – кивнула я. – Ты его читал?

– Там мало понятного. То ли сам Фердион не был уверен в том, что писал, то ли пытался выразиться иносказательно, то ли последователи переврали. Его первое сочинение разгромили в пух и прах, ты же знаешь. Признали ересью и глупостью.

Он нахмурился, размышляя. А я задумалась, откуда Эш вообще знает о вчерашнем? И тут меня осенило.

– Тот парень в лесу! Это ты его послал! Вандерфилд, ты что, следишь за мной?

– Присматриваю. Чтобы не делала глупости.

– Ну да. Я же теперь сосуд с твоими чарами. Вдруг куда-нибудь сбегу!

Он досадливо покачал головой.

– Трудная ты, Аддерли.

– На себя посмотри. И вообще… ты забыл? Тебе нельзя ко мне приближаться.

– А тебе хочется, да? – голос стал вкрадчивым. Таким же голосом Эш ласкал меня под струями воды… или на кровати. Шептал, и внутри все переворачивалось. Его взгляд изменился в один миг. Вот только хмурился и тут же обжег…

Я опустила голову. Вандерфилд тоже, почти касаясь моего лица губами.

– Скажи. Ты вспоминаешь?

– Нет, – выдавила я из пересохшего горла.

Он втянул воздух возле моей щеки. Не прикасался. Лишь нависал сверху. А мне уже дышать нечем…

– Эш, не надо…

– Я всегда буду слышать твои «нет», пустышка? – как-то странно усмехнулся он.

– У нас не может быть никакого «всегда».

– Но ты вспоминаешь? – настойчиво повторил он. – Посмотри на меня. Посмотри. Пожалуйста.

Он просит? Меня? Куда делся весь воздух?..

Я подняла голову, зная, что зря. Я ведь тону в его глазах. Тону в нем. И все это совершенно невозможно…

– Вспоминаешь?

– Зачем ты спрашиваешь?

– Хочу, чтобы ты сказала.

– Я не вспоминаю, – произнесла четко, даже, кажется, твердо.

– Совсем?

Он снова тронул губами воздух возле моей щеки. Почти прикосновение… почти.

– Совсем.

Я сдержала желание провести языком по пересохшим губам.

То, как он смотрел, заставляло меня терять себя. Оставляло лишь один ориентир, один маяк и один путь. К нему… Но это запрещено. Я не переживу, если сделаю еще хуже. Вот только как остановить его? Нас обоих. Притяжение лишало воздуха и опоры, от желания прикоснуться, почувствовать, вставали дыбом волоски на теле, и кожа покрывалась мурашками.

– Ты дрожишь, пустышка, – шепнул он и снова потянул мои волосы. – Хотя слышал, тебя теперь называют иначе…

– Я не… дрожу…

– Ты мне сегодня снилась. И вчера. Каждый день.

– Замолчи…

– И в моем сне на тебе не было одежды. Даже моей рубашки. Представляешь? Хотя я был не против…

– Эш, что ты творишь?

– Я уже говорил. С ума схожу…

Мы оба, неприкосновенный, мы оба. Мы увязли по уши, и я не знаю, что с этим делать. От ощущения его тепла, от запаха льда и темноты так кружится голова. И губы я все-таки облизала, и он поймал движение темным взглядом. Еще мгновение, и мы забудем, почему нам нельзя быть вместе. Еще лишь миг – и почувствую его язык на своих губах, а руки на коже.