Гвардейцы давно недовольны политикой его величества и финансированием, а джаффары негласно подчиняются только мне. А я… должен бы изменить это, напомнить о субординации, но всякий раз, когда вижу поганую королевскую рожу, хочется устроить переворот. Только зачем мне власть с бюрократией и неподъемной ответственностью? Я не политик, я обычный вояка.

– Нашли, но я бы не стал кричать об том направо и налево. Лидия погибла. Способ требует доработки, исследований. Нужно время.

– Да какое мне дело до твоей хранительницы? И какие, к Эрвину, исследования, если все сработало? Девчонок мы уже набрали – экспериментируй, не хочу!

Стиснул зубы, удерживая хаос в контуре тела. Кожа заискрилась, каналы переполнились до предела, причиняя тянущую, назойливую боль. Сила требовала выплеснуться, разнести кабинет на щепки, но я сдержался. Видит Эрвин, сдержался из последних сил!

– Мы не можем ждать! – испуганно вскрикнул Байдер. – Не можем, Эльрих! На меня давят со всех сторон, пытаются отнять трон! Я должен сделать хоть что-то! Должен показать им результаты!

– Завалить подмирье пушечным мясом? Отличное решение, – сделал глоток и покрутил бокал. Блики огня танцевали на его гранях, и отчего-то вспомнилась олененок. Буйный, необузданный ветер. Чистая стихия, запертая в хрупком теле.

Хаос улегся как по щелчку пальцев.

– Ты думаешь, что справился бы лучше? – король отшатнулся как от затрещины. Он вылупился на меня своими мышино-серыми глазами и скривил рот. – Ты всегда хотел занять мое место, не так ли? Всегда считал себя более достойным, потому что…

Байдер не продолжил, но ожил после моей усмешки.

– Джаффары тебя поддерживают, кровь позволяет! – закончил он высокомерно. – Трон мой отберешь, да?

– Нет, – ответил с легкой улыбкой. Мысли о девчонке наполняли меня безотчетным спокойствием. – Ты знаешь мои причины.

– Ладно, чего уж. Ты фанатик, это даже хорошо! Там, на полигоне две сотни девиц с опытом! Отбери лучших, сотвори чудо в мою славу! – глаза Байдера лихорадочно блеснули. Он ослабил шейный платок и пригладил жидкие волосенки. – Войдите в историю, закройте самый большой, самый опасный, Валенсианский прорыв!

– Да ты бредишь! – налил себе еще и устроился в неудобном кожаном кресле. – Я не стану этого делать, девушки не выживут. Я до сих пор жалею, что позволил Лидии войти в подмирье.

– Сожаление? – король посмотрел на меня как на идиота, и скривился. Он навалился задницей на стол, и постучал по столешнице пальцами. – Эльрих, вы навсегда закрыли Арталийский прорыв. Он же не откроется? – опасливо уточнил он.

– Я же сказал, что нет. Способ надежный, но… Я не буду повторять.

– Ты обязан! – вспыхнул Байдер.

– Я, может, и обязан, но не они. Глупые девчонки, жаждущие славы, денег или богатых мужей. Одному Эрвину известно, что толкает их на этот путь.

– Да что бы ни толкало, какая разница? Этот вопрос решен. Ты отберешь лучших и закроешь Валенсианский прорыв, будешь купаться в славе, орденах и почестях, а мое имя навсегда войдет в историю, как имя короля, спасшего миллионы жизней. Байдер Победитель! Байдер Великолепный! Байдер Великий! Или лучше Освободитель? Не смейся, это важно! Летописцы должны правильно все отразить, иначе я войду в историю как моя прабабка Эухения Болезная, а не Полезная! – он безумно кружил по кабинету, замирая в позах памятника самому себе. – Это приказ твоего короля. Посмеешь ослушаться? – уточнил он, поглядывая на меня затравленно.

Бокал в моей ладони хрустнул, и на кресло посыпалась хрустальная крошка. Вот бы так с его шеей…

Но на моем лице не отразилось ни одной эмоции. Только дипломатичная улыбка.