– Бланка? – я зову негромко, и вдруг понимаю, что здесь намного тише, чем я помню. Не слышно птиц, не слышно насекомых… только ручей журчит по камням и листья шелестят.

Я встаю на четвереньки и заглядываю в Бланкин тайник. Глупость какая, Бланке уже не пять лет, она попросту не поместится туда! Девочка давно выросла, теперь она уже девушка, красивая, изящная… но какой бы изящной она не была – если б она полезла в тайник, она б не вошла туда даже до половины…

Конечно, там пусто. Но на земле, среди мусора что-то блестит, я протягиваю руку, осторожно достаю.

Бланкина брошь. Одна из тех, что она сейчас уже не носит, украшение девочки или куклы, а не взрослой девушки. Сейчас у нее целая шкатулка украшений, которые когда-то были мамины, и еще шкатулка, подаренная гильдией купцов, и еще что-то там, подаренное послом Лагини, и… в-общем, нормальный для принцессы набор. Она повинуется мэтру Валенти, и надевает то одно, то другое, каждая побрякушка на шее, руках или в ушах – это реплика в разговоре… а эти украшения давно забыты, слишком дешевые, слишком обычные, чтобы служить посланиями.

К броши прицеплен мятый лоскут. Скомкан и проколот насквозь, чтобы не расправился, измазан в глине, и я гляжу на берег ручья. Да, похоже, глина отсюда. Отцепляю, расправляю.

В руке оказывается кусочек ткани, оторванный от Бланкиного платья. Почему я уверен, что именно Бланкиного? Ну, брошь ее, тайник ее…

Отряхиваю тряпицу, с нее сыплется пыль, в которую превратилась высохшая глина, и замечаю буквы.

Буквы… Бланка оставила мне записку.

Именно мне, потому что… кто еще знает про этот тайник?

Написано чем-то бурым, но не грязью, и мне в голову почему-то приходит мысль о…

Я осматриваю брошь. Так и есть – острие иглы-застежки вымазано чем-то бурым. Я почти вижу, как сестра ковыряет пальчик и выводит кровью корявые буквы. Сидит в своем платье прямо на влажной траве у ручья, губу прикусила и пишет…

"Ид… глуб…"

Глубже? Куда это? И что это за игра?

Я стою под деревом, прямо над дырой, но ее совершенно не видно, она прикрыта травой. Может ли быть там глубже что-то еще? Разве что еще какой-то совсем небольшой тайник. В детстве я лазил туда, и все изучил, там, конечно, земля довольно рыхлая, но голыми руками много не накопаешь, а с лопатой там негде развернуться.

В голове возник образ Бланки, почему-то в бело-золотом платье, очень парадном, очень красивом. И с лопатой в руках.

Смешно даже подумать.

Что ж… снова становлюсь на четвереньки, заглядываю в дыру. И глубже… и еще глубже…

Становится темно – я сам себе заслонил свет. Рыхлая земля под пальцами крошится, подается, но ясно, что никакой норы глубже тут нету. Чисто для порядка тянусь еще немного дальше, и вдруг понимаю, что заполз в дыру уже намного глубже, чем думал. Задница упирается в верхний свод, снаружи только ноги. Раньше дыра не была такой глубокой. Или это я вырос, и подзабыл? Может, и так.

Я пытаюсь нащупать хоть что-то необычное в дыре, что-то, что Бланка могла оставить для меня, и вдруг мне кажется, что кто-то есть здесь, совсем рядом со мной.

– Бланка? – окликаю я, и вдруг земля подо мной подается, и я…

Проваливаюсь…

Падаю…

Головой вперед, выставив руки, зажмурив глаза от пыли и земли…

***

Только что Альберт катился-сыпался по земляной норе, пытался цепляться за стенки, которые рассыпались под пальцами… и вдруг оказался лежащим на животе в траве.

Несколько секунд он так и лежал, потом поднял голову, заморгал. Потер рукой лицо, размазал по щекам и лбу глину. Посмотрел по сторонам.

Это было тоже самое место – журчал ручей, шелестела листва, прямо перед Альбертом высилось дерево, под корнями которого та самая нора. Только все было другим. Ярче, глубже, отчетливей. Больше, но не размером, а чем-то еще… словно вещи здесь свернуты сами в себя и светятся изнутри.