– Чего именно тебе жаль? – спросила она, снова разъединив пальцы и сжав ладони в кулаки. – Что ты планировала нас убить и что тебя раскусили?

Я вздрогнула.

Лира обхватила себя руками, из-за чего стала выглядеть еще меньше в пиджаке Бенедикта.

– Я считала тебя своей подругой, Флоренс.

– Я и есть твоя подруга, – выдавила я.

– Подруга, которая врала мне несколько месяцев подряд. Которая пыталась убить моего брата. Я вообще тебя не знаю.

В отчаянии я замотала головой:

– Вы с Бенедиктом знаете меня лучше, чем кто-либо еще. Из меня паршивая актриса, Лира, вы ведь сами уже заметили. Я никогда по-настоящему не умела притворяться. Знаешь, сколько раз я чуть сама себя не выдала? Я ошибалась, думая, что мы с вами по разные стороны баррикад. Пожалуйста, позволь мне все исправить! Я хочу помочь, правда.

Принцесса поморщилась:

– Знаешь, что в этом самое печальное? Мне бы очень хотелось тебе верить.

Сглотнув, я уже собиралась ответить, но в итоге промолчала. Возможно, еще остался шанс, что Лира опять мне доверится. Но уговорить ее это сделать я не смогу.

– Валь еще жив? – в конце концов прошептала я.

Она помрачнела еще сильнее.

– Я не имею права говорить тебе об этом.

Меня замутило. Бенедикт запретил ей рассказывать, чтобы защитить меня от правды? От того, что сделал с моим братом? Или хотел помучить меня неизвестностью?

– Пожалуйста, – взмолилась я, сморгнув слезы. Потом обхватила пальцами стальные цепи, которыми меня приковали к столу, и сжала их изо всех сил.

Лира задрала подбородок:

– Я скажу, если ты скажешь мне правду.

Надежда на поддержку Лиры угасла. Ей я тоже не могла дать ответы, которые она хотела получить. Дело ведь не в том, что я говорила, а скорее в том, что они желали услышать.

– Все это было правдой, – тихо уверила ее я.

Лира пристально смотрела мне в лицо.

– Ты знаешь, где нам найти твою семью?

– Нет, – честно откликнулась я. – А если бы и знала, я бы их не выдала, Лира. Они никогда не сообщали мне, где собираются спрятаться. Учитывая нынешнюю ситуацию, с их стороны это, наверное, было верным решением.

– Но они говорили, что публично объявят войну Бенедикту, если он выживет?

Ошарашенная, я моргнула. Лира в ожидании выгнула брови.

– Что они сделали? – вырвалось у меня.

– Вчера они убили четверых наших стражников и подвесили их на крепостной стене в качестве угрозы. Весь Лондон это обсуждает. Не совсем идеально, если учесть, что на людей в городе и так нападают с самого празднования солнцестояния. Без обид, но у меня такое чувство, что твоей родне недостает щедрой порции здравого смысла. Так они лишь играют на руку Красному Дождю. Вместо того чтобы сражаться с ними, вы сражаетесь с нами. А ведь Бенедикт всю жизнь старается вам помочь!

– По-твоему, я не знаю? – отозвалась я, а у самой по спине побежали холодные мурашки. До сих пор моя семья еще ни разу не выступала открыто и даже не собиралась этого делать. Почему именно сейчас? И почему таким жестоким образом? – Как раз поэтому я его не убила. И что конкретно ты подразумеваешь под «нападают»?

Вампирша не отвечала. Видимо, прикидывала, как много можно мне сообщить.

– Что творится снаружи, Лира? – настаивала я.

Принцесса поджала губы. Затем со вздохом сдалась:

– Действия твоего брата вызвали немало гнева среди вампиров, а Красный Дождь пользуется этим для достижения собственных целей. Они начинают публично попирать наши законы, и остальные им подражают.

– Чему подражают?

Опять молчание.

– Лира.

– За последние несколько ночей в городе убили десятки людей.

Я с шумом втянула в себя воздух. Мысль об этом постепенно просачивалась в мое сознание, но все равно оставалась абстрактной. Непостижимой. Что-то во мне упорно отказывалось воспринимать ее как реальную, хотя именно этого я и боялась. Именно об этом предупреждала Валя.