Я кашлянул, и Джемма подняла глаза.

– Обеденная фея прибыла.

– Сейчас время завтрака, – нахмурилась она.

– Завтрак был несколько часов назад. Стараешься вести ночной образ жизни, Носферату?

У нее на лице мелькнула досада, и я сдержал ухмылку.

– А тебе бы просыпаться на рассвете – заправлял бы маслом кладбищенские фонари.

Я невольно расхохотался, чем явно удивил ее.

– Сначала ты отправляешь меня работать на маяке, а теперь сделала смотрителем кладбища?

Она вскинула бровь, и дразнящее, игривое выражение ее глаз подействовало на меня возбуждающе.

– Ты не смотритель, ты просто зажигаешь фонари.

Я указал на тарелку.

– Будешь есть или нет?

Джемма прищурилась, пытаясь разглядеть, что на ней лежит.

– Откуда еда?

Я поднял голову к потолку.

– У меня наверху квартира.

Судя по легкому движению бровей, она этого не знала.

Пожав плечами, я повернулся и пошел по коридору, а оттуда через фойе попал в пустой зрительный зал. Расположившись в кресле, я нажал кнопку на телефоне и запустил фильм. Зазвучала музыка, на экране пошли титры. Секундой позже громко хлопнула дверь.

Джемма стояла в проходе и смотрела на меня. В зале было темно, но на нее падал свет от экрана.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь посмотреть фильм.

Я делал это каждое субботнее утро перед открытием. Это была одна из причин, побудивших меня купить собственный кинотеатр: мало что способно сравниться с удовольствием смотреть кино в пустом зале.

– Здесь?

– Да, Снежная Королева, именно для этого существуют такие заведения.

Она опасливо покосилась на соседнее кресло, точно это был дикий зверь, который мог укусить. Я поднял на нее глаза.

– В чем проблема? Боишься оказаться наедине со мной в темноте?

Ее губы разомкнулись, а в глазах что-то полыхнуло. У меня потеплел затылок. Я не хотел говорить это таким тоном, но эффект того стоил, и позже, в душе, я буду вспоминать ее полуприкрытые веки и ошеломленное выражение лица.

Она моргнула и, кашлянув, села рядом. Затем вытянула руки, и я передал ей тарелку.

– Никакой ответной реплики?

– Я проголодалась, – пробурчала Джемма, отправляя в рот ложку, затем еще одну и еще. – Это что, хэш? По вкусу похоже на хэш.

– Это и есть хэш.

Краем глаза я заметил, что она замерла.

– По субботам папа всегда готовил мне завтрак.

– Я этого не знал.

– Он любил готовить. Что за фильм?

Это была школьная комедия 1990-х – вольная интерпретация шекспировского «Укрощения строптивой».

– Не видела его. Я думала, ты смотришь только депрессивные фильмы о людях, пропавших в море или умирающих в одиночестве в лесу.

Я наморщил лоб.

– Мне нравится всякое кино.

– Брехня. – Она отправила в рот еще одну ложку. – Это все равно что сказать, будто нравится всякая музыка. Всякая музыка не может нравиться. Я люблю комедии, детективные драмы и абсолютный китч типа фильмов База Лурмана.

– «Мулен Руж»?

– Один из любимых.

Я открыл рот, желая добавить еще кое-что, и тут же закрыл его. Краем глаза я видел, что она наблюдает за мной.

– Ты что-то хотел сказать, но не стал.

Я указал подбородком на экран.

– Давай смотреть кино.

– Выкладывай, Хренобород.

– Мне нравятся… – Ну же, она ведь поделилась с тобой историей про своего отца. – Мне нравятся фильмы про любовь.

Я выдохнул и уставился на экран. Она поперхнулась.

– Ты сказал «фильмы про любовь»?

У меня вспыхнули уши. Боже, как будто в старшую школу вернулся.

– Типа, истории, в которых двое влюбляются и все заканчивается хорошо? – В ее голосе слышался смех. – И они, держась за руки, уходят в закат?

– Мне не слышно фильм.

Она покачала головой, глядя на меня.

– У смотрителя кладбища нежная натура.

– Я не смотритель. Я зажигаю фонари.