Я наклонился, и мой рот оказался в нескольких сантиметрах от ее уха. Она не шевелилась. Дергаться и отодвигаться было не в ее характере – Джемма никогда бы не доставила мне такого удовольствия. Это означало бы, что я сильный раздражитель, а она не была готова это признать.

– Будь вежлива с посетителями, – пробормотал я ей на ухо, вдыхая аромат ее шампуня. – Теперь они и ваши посетители.

С этими словами я повернулся и, даже не взглянув на нее, пошел назад в фойе.

Несколько минут спустя, когда мы с Нэз стояли у витрины с попкорном, Джемма зашла за барную стойку.

– Я ухожу, – обратилась она к Дэни. – У тебя все под контролем?

Та кивнула и спросила:

– Может, выпьешь?

Джемма не смотрела на меня.

– Не сегодня.

Она пересекла фойе и исчезла за дверью.

– Рид, хватит, – услышал я голос Нэз.

Пакет уже был до краев, а я продолжал насыпать в него попкорн.

Она подняла бровь.

– Что с тобой?

– Ничего.

Ее большие глаза за стеклами очков смотрели на меня изучающе.

– Ты какой-то странный.

– Вовсе я не странный.

Она глубоко вздохнула и сказала:

– Думаю, тебе нужно нанять помощника.

Я застонал.

– У меня учеба, я не могу работать полный день, – пояснила Нэз, округлив глаза.

– Хочешь перейти на полставки?

Я не мог допустить, чтобы работа мешала ее учебе.

Она кивнула и продолжила:

– Ты здесь все время. Работаешь каждый день. Пора нанять помощника.

Я вздохнул. Нэз права. Я вложил все силы в это место, но дела шли нестабильно.

– Один парнишка, мой сокурсник, скоро лишится места. Он работает на роллердроме на Фрейзер-стрит. Здание перекупил застройщик.

Я знал, что ее рекомендации можно доверять.

– Скажи ему, чтобы отправил мне свое резюме.

Слухи о том, что в кинотеатре выступают со стендапом, быстро разлетелись по округе. Здесь было принято поддерживать друг друга, и к местным инициативам относились с особым радушием. Ванкувер, подобно другим мегаполисам, возник в результате слияния небольших поселений, а потому жизнь горожан была очерчена границами родного квартала. Люди посещали ближайшие бары, кинотеатры, продуктовые магазины и горячо поддерживали местные предприятия. По прошествии двух недель количество зрителей в зале возросло до шестидесяти человек. Комики, прослышав о новой площадке, высказывали свою заинтересованность в сетах, писали Оскару и заглядывали перед началом шоу на случай, если появится окошко.

Прошло несколько недель, и Джемма вроде бы слегка успокоилась.

Пару раз я ловил ее на том, как она любовалась люстрами, проводила пальцами по резьбе на стенах или, чуть улыбаясь, разглядывала красно-белые коробки с попкорном. Кривя изящный рот, она смотрела на коробку, которую держала в руке, и в этом было что-то завораживающее.

Однажды вечером перед представлением я находился в кладовой и услышал ее диалог с Оскаром. Они стояли в коридоре.

– Двадцать пять минут сегодня продержишься? – спрашивал он. – У Тревора концерт в «Як-Як».

– Да ты что?! Знаю, место хорошее, но разве можно так подставлять в последнюю минуту? Да, двадцать пять минут я продержусь. Есть новый материал, который нужно обкатать.

– Отлично. Выручила, Джем. И спасибо, что остаешься с нами во время этого хаоса. Знаю, ты могла бы уйти в другое место.

– Я вас не кину, даже если тут объявятся тарантулы.

Она сделала ударение на последнем слове. Я по привычке наклонил голову, чтобы скрыть усмешку.

– Слушай, и будь с Ридом помягче пару недель, а? Он делает всем нам большое одолжение. Он такой…

– Ладно! Ладно. Буду сама любезность с представителем рыболовного промысла. Поняла. – По голосу чувствовалось, насколько она напряжена. – Скоро все придет в норму, Оскар. Я знаю.