– Нет. Никто в Париже не знает, что происходит, – поспешно ответила Коко. Она вроде где-то когда-то слышала, что линия Мажино пала. Но такого просто быть не могло, и вслух она такого не скажет, чтобы из-за нее эти слова не оказались правдой.

Эта женщина ничего не знала о ее настоящей боли. Коко отстранилась от Катарины и с горечью продолжала:

– Пока Андре сражается за Францию, Париж сидит и ждет немцев. Правительство пригласило их войска в наш город. Ты можешь в это поверить, Катарина? – Коко понимала, что говорит слишком быстро, но она ожидала увидеть Андре в шале, в безопасности. – Да, это правда. Наше бравое правительство сбежало в Тур, а оттуда в Бордо. Вчера перед отъездом я слышала звуки бомбардировки недалеко от Парижа, в городе царил хаос. А потом мы сели в поезд, и с тех пор я ничего не слышала.

Коко приложила руку ко лбу, чтобы унять головокружение. Мир воюет, и Андре в центре сражений. Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя тут. Казалось, сердце вырвалось из груди и билось у нее в горле.

Словно издалека, до нее донесся голос Катарины:

– Вы хорошо себя чувствуете, тетушка Коко? Позвольте мне проводить вас в ваши комнаты.

– Да, Катарина. Я бы хотела сейчас принять ванну и немного поспать. Ты же позаботишься об Алисе, правда?

– Разумеется. Позвольте мне проводить вас наверх. Я скажу моей горничной, чтобы она приготовила для вас ванну, а потом вы сможете поспать.

Коко нужно было немедленно оказаться в одиночестве в этом доме, пронизанном духом Андре.

В тот вечер, когда моя жизнь изменилась навсегда, дом Этьена был полон его друзей. Все собрались, чтобы отпраздновать последнюю победу Этьена на скачках в Лоншане в Париже. Гости вышли на террасу. Они пили шампанское и любовались красивым закатом над холмами Компьеня.

В окутанной сумерками библиотеке мы с Боем лежали вместе на диване. Его прижавшееся ко мне тело было горячим и крепким. Четыре месяца назад мы впервые занимались любовью у ручья, и дни после этого были счастливейшими в моей жизни.

Никогда я не чувствовала себя такой любимой. Бой наполнял меня радостью. Даже мое тело изменилось, стало более чувствительным к его прикосновениям. Моя грудь стала пышнее, кожа была мягкой и нежной, словно сливки, живот округлился.

Бой любил меня. Он клялся в этом каждый раз, когда мы были вместе. Он любил говорить, что наши души соединились в духовном мире, мы единое целое. Эту идею невидимых связей он называл теософией. Я читала все книги, которые он давал мне по этой теме, изучала их и, наконец, начала понимать его глубокие идеи. Я полностью доверяла ему. Я верила в Боя Кейпла и во все то, чему он меня научил. Бой был первым мужчиной, которого я по-настоящему любила.

И последним.

В тот вечер, когда Бой лежал рядом со мной, опершись на локоть, и смотрел на меня, убирая волосы с моего лба, я услышала приближающиеся шаги в коридоре. Рубашка Боя была распахнута, брюки расстегнуты, как и моя блузка. Охваченная любовной истомой, я не успела ни предупредить его, ни одеться сама. Дверь распахнулась, и мы оба подскочили. Бой развернулся, чтобы посмотреть, я спряталась за ним и смотрела через его плечо.

На пороге стоял Этьен и смотрел на нас.

Одним плавным движением Бой сел, развернулся и спустил ноги на пол. В моей голове стало совершенно пусто. Когда Бой начал застегивать рубашку, я села рядом с ним. Не отрывая глаз от Этьена, я стянула полы блузки на груди, прикрывая ее, хотя Этьен не раз видел мою грудь. Мои волосы были растрепаны и рассыпались по плечам, как будто нас застали милующимися в стогу сена, а не в библиотеке. Я выглядела ужасно и знала об этом.