Коко протащила за собой Алису через четыре вагона, прежде чем она нашла купе первого класса, зарезервированное для нее отелем «Риц».

Войдя в купе – Алиса держалась позади Коко, – она обнаружила, что оно занято. Мужчина, судя по одежде, рабочий, и его жена расположились на местах у окна. Они оба повернулись к Коко и удивленно посмотрели на нее. Положив голову на колени женщины, спал ребенок полутора-двух лет, разбросав короткие пухлые ножки на свободном месте рядом. Справа от нее, в углу, прислонившись к стенке, съежился старик в измятом костюме, с всклокоченными седыми волосами. Голова его упала набок, он спал с открытым ртом.

– Это персональное купе, – обратилась Коко к рабочему.

Он пожал плечами и большим пальцем указал на свободные места рядом с ним.

– Садитесь сюда, только не разбудите малыша.

– Вы не понимаете. – Коко старалась сдержать гнев. – Я зарезервировала это купе. Я заплатила за отдельное купе. Вы должны уйти.

– Ну да, как же, – голос мужчины был похож на рычание. Даже в полутьме Коко увидела свирепое выражение его лица. Он добыл эти места в схватке с толпой и уступать не собирался. – Если будете сидеть тихо, можете остаться. Иначе обе пойдете вон. И не говорите мне о ваших деньгах, а не то я потребую с вас еще и деньги за свободные места. – Его рука, лежавшая на колене, сжалась в кулак.

– Прошу прощения?

– Послушайте, женщина, у меня друзья в этом поезде, и вы не захотите с ними встречаться. – Его жена потянулась к нему и похлопала по руке. Стряхнув ее руку, он отвернулся к окну.

– Я не позволю вам разговаривать со мной в подобном тоне. – Коко вздернула подбородок. – За кого вы себя принимаете?

С утомленным смешком мужчина повернулся к Коко и принялся изучать ее, разглядывая от туфель до маленькой черной шляпки-полумесяца. Она ответила ему свирепым взглядом, теребя три длинные нити жемчуга, которые всегда носила на шее.

– Сегодня боги на вашей стороне, – наконец сказал он. – Я вымотан донельзя, слишком устал, чтобы спорить. Если вы просто заткнетесь и сядете, вы и ваша горничная, то я позволю вам остаться.

Коко лишилась дара речи. Рабочий замолчал и снова отвернулся к окну, за которым пробегали поля, деревни и города. Кругом царила тьма. Как и в Париже, не было видно ни одного огонька. Знаком велев Алисе сесть рядом с мужчиной, она сама села в углу. Старик напротив нее продолжал спать, вытянув ноги в проход между ними. Но даже в таком неудобном положении, с прямой спиной, Коко все же заснула. Утомление и ритмичное постукивание колес ее убаюкали.

Спустя несколько часов ее разбудил толчок, за которым раздался скрежет колес поезда, резко замедлившего ход. Алиса похрапывала, положив голову ей на плечо. Когда Коко пошевелилась, голова горничной уперлась в стену. Удивленная способностью молодой девушки спать при любых обстоятельствах, Коко потерла глаза, провела пальцами по щекам и огляделась. В купе не спал только рабочий. Он прижался лицом к стеклу и вглядывался в происходящее за окном, явно завороженный зрелищем.

– Что происходит? – спросила Коко.

– Впереди вдоль путей стоят рабочие, – пробормотал он, оборачиваясь через плечо. – У них факелы. Никаких признаков города. Судя по всему, что-то не так.

Коко прищурилась и посмотрела на часы. В купе и снаружи было темно, и она не смогла разглядеть циферблат.

– Где мы, по-вашему?

Он пожал плечами.

– Откуда мне знать?

Снова завизжали тормоза, и поезд остановился. Мужчина встал, переступил через ноги спящей жены, Алисы, Коко и старика и направился в коридор. Скрипнула открывшаяся дверь. Он исчез. Коко закрыла глаза. Она проголодалась, ей хотелось пить, все мышцы болели. Мужчина вернулся минут через десять. Он ссутулился, между бровями залегла складка.