Миссис Бен подняла взгляд на мужчину, прислонившегося к оштукатуренной стене нашей глиняной хижины.

– Козевельд, снова ринешься в бой?

Незнакомец, лет примерно двадцати или меньше, кивнул. Он подошел к лежанке, опустился на колени, поймал руку старухи и взял в ладони.

– Да, Мер… Бен. Мятежники все сожгли. Мой дом, земля Келлсов, в опасности. Я не могу ее потерять. Я не подведу отца.

Он говорил с зубовным скрежетом, но не знал, что битва уже выиграна за него. На его стороне, на стороне единобожников, было больше людей, больше оружия.

Свеча мами озарила его лицо. Темные спутанные волосы, ямочка на подбородке, ужасные кустистые брови, что затеняли глаза, казавшиеся ореховыми.

– Спасибо, мэм, мисс Бетти…

– И Долли. Я помогла!

– Ты куколка. Очень храбрая. Благодаря тебе миссис Бен теперь у друзей.

Мами указала на большой калебас с водой.

– Хватай-ка его, Долли. Принеси воды. Напоим ее.

Она назвала меня именем, которое мне нравилось, так что я мигом повиновалась.

Я подтащила большую тыкву к мами, и она перестала прижимать повязки к ранам миссис Бен. Ма поднесла руки к глазам старухи, словно защищая их от света.

Я замерла рядом, глядя, как выражение лица матери меняется с гневного на какое-то другое, на безразличное.

– Ты из Келлсов, соседей Кирвана, один из его пикни дем?

– Да, – не колеблясь ответил мужчина, который понимал ирландско-креольский говор мами, – один из детей Келлса, единственный сын.

– Не уходи. Ты еще не закончил. Ее нужно отнести на землю Келлсов. Мистеру Бену нужно знать.

– Мистер Бен умер. Сосед донес, что старик знает имя главаря мятежников. Они выстрелили бедняге в грудь, когда тот отказался его выдавать.

– Нет… – Мои глаза снова налились слезами. – Он тоже был хороший!

– Долли, дай Келлсу воды, потом ступай в свою комнату и побудь с Китти. Присмотри за ней. И сиди там.

Высокий мистер Келлс склонился над миссис Бен, надавливая ей на щеки.

Мами перехватила его руку.

– Хватит, мальчик. Это уже посмертная маска. Иди, Долли!

Я послушалась. Мне хотелось оказаться подальше. Всю свою храбрость я потратила, выбираясь из окна. И все зря. Печаль на лицах мистера Келлса и мами говорила об этом.

На пороге своей комнаты я повернулась последний раз посмотреть на миссис Бен. Ее застывшие глаза, красные слезы я никогда не забуду.

– Позвольте мне за нее помолиться. – Келлс сомкнул веки.

Я надеялась, он представляет миссис Бен улыбающейся, какой я видела ее неделю назад, когда тайком выбралась навестить старушку.

– Прости. Прости, мами.

Никто не услышал моей тихой мольбы, не поднял взгляда. Они плакали.

Я поспешила к себе в комнату и крепко обняла сестру, та звонко засопела, будто ласточка.

Я плакала так долго, что перестала видеть звезды. Я пригласила смерть расправить в нашей хижине крылья, будто бабочку или мотылька. И теперь не знала, как ее прогнать.

Неделя ползла, будто жук-одноножка, медленно и мучительно. Все оставшиеся на плантации мужчины хоронили своих мертвецов или обрабатывали выжженные поля. Я выкапывала овощи на затоптанном огороде мами и переворачивала вилами черную почву в поисках ямса.

Лучше ли обстояли дела у Келлсов?

Долговязого мужчину по имени Козевельд после той ночи я больше не видела.

Ту-у-у, ту-у-у… Мистер Теллер, один из надсмотрщиков па, снова подудел в раковину.

– Закончим завтра, ребята! – Мордастый громила с огненно-рыжими волосами подбоченился, выставив пистолет. – Возвращайтесь к своим наделам, займитесь собственными хижинами. Утром снова приступим.

Но дом па был еще не готов.

Я мазнула рукой по стене хижины, грубая штукатурка обожгла пальцы. Им нужно восстановить крышу. Дом па – большая сова с огромными глазами-окнами, ставнями-перьями, длинными тонкими ногами-подпорками, что уберегают от паводков, – стоял пустым, будто на него обрушился очередной ураган.