Из детской кроватки раздался сдавленный хрип, потом глухой кашель. Мари, оттолкнув мужа, кинулась к малышке. Когда брала на руки, кашель уже перешел в надрывный плач.

– Тш-ш-ш-ш, всё хорошо, мама рядом, – она гладила девочку по спине, понимая, что жар поднялся снова и ощущался даже сквозь плотную ткань сорочки.

– Нет другого выхода, Лоуранц! – прошипела Мари, когда заметила, что король поднялся с колен. – И ты сейчас сам откроешь мне двери!

Он посмотрел исподлобья, сжимая добела кулаки, но кивнул. Выхода, действительно больше не было.

***

Я вынырнула из паутины чужой боли с трудом и никак не могла сделать нормальный вдох. Открыла рот, в надежде глотнуть таким образом побольше, но воздух проникать внутрь не желал вовсе, стопорясь на языке.

Женщина сзади переместила ладони с висков на горло, надавливая, и кислород понесся живительным потоком.

– Я не хочу больше! Хватит! – хотела сказать, но не смогла. Язык во рту даже не дернулся.

Пальцы ведьмы, до сих пор сжимающие шею, надавили сильнее.

***

Мари, перехватив поудобнее ребенка, поставила кувшин возле дерева. Она шла от замка до леса одна, таково было условие лесных духов.

Мороз с каждым днем всё больше крепчал. И как бы она ни любила зиму, по солнцу успела соскучиться.

Время близилось уже к полуночи, но к ней так никто и не вышел. И Мари убрала с кувшина крышку, неудачно задев. Он доверху был наполнен кровью, и теперь красные капли стекали по стенкам, впитываясь в пушистый снег.

Дровернары к такому чувствительны, и Мари начала всматриваться в лес еще внимательнее, ожидая знака. Входить без спроса она теперь не могла. Лишилась этой привилегии, связав жизнь с проклятым родом.

Когда на улице начало светать, а дочка на руках снова забилась в агонии, Мари решительно направилась к самой кромке, и замерла, прислонив ладонь к дереву. Она беззвучно кричала, звала хоть кого-то. Но в ответ лишь глухо заухал филин, да всхлипнула Элииса.

– Вы обещали! – закричала что есть мочи Мари. – Или верить уже и дровернарам нельзя?

Резким порывом ветра взметнуло снег с ветвей и закачало тонкие ели. Сдержать силу в этот раз королеве не удалось, хоть она и старалась. Ветер радостно понесся по лесу, наконец, получив свободу. А Мари тяжело вздохнула.

- Дайс-с, - раздалось шелестящее рядом, стоило ей на секунду отвлечься.

Мари, аккуратно опустила дочку на снег, разворачивая пуховое одеяло. Она боялась её разбудить, ведь видеть духов не имел право никто. Пусть даже это несмышлёный ребенок.

Королева отвернулась, с болезненной остротой слыша бормотание за спиной. А когда посмотрела на кувшин, взмолилась, чтобы крови хватило. Каждое слово оседало на снег красной каплей, и сосуд стремительно пустел.

Она не дышала, пока не услышала долгожданное: «Забирайс-с-с». Но и потом, заворачивая малышку, облегчения не чувствовала.

– Она справится? – спросила единственное, что волновало. Ведь из трех лет, Элииса нормально прожила лишь полтора. А последние месяцы стали для всех настоящей войной. С недугом, жаром, неподвластной никому магией.

– От тебя завис-ситс-с, – раздалось возле уха, но королева даже не дрогнула.

– Мой ответ вы знаете.

– С-справитс-ся, - ответ послышался уже из леса. И рядом с Исой, плавя снег, показался браслет с ярким камнем по центру. – Нос-ситс-с пус-сть не с-снимая, – и следом, будто эхо. – Тогдас-с с-справитс-ся.

Мари, уже, не сдерживая слез, притянула дочь к себе. Она слушала её ровное дыхание, трогала сухую прохладную кожу и благодарила всех разом - Богов, дровернаров, мужа. Каждый внес посильный вклад, каждый достоин своей награды.