Доставая ключи, я открыл домофон. Первый этаж, знакомый стук в дверь. Замок щелкнул не сразу – за дверью слышалась спешная возня. Мама встретила меня объятиями, которые я постарался искренне вернуть. Но напряжение между нами витало в воздухе, плотное и осязаемое.

– Садись, сынок, как раз борщ сварила. Будешь? – она засыпала меня вопросами, пока я вешал куртку. Новый ремонт полностью изменил квартиру, стерев все следы прошлого. Хорошо ли это? Не знаю. Особенно когда ремонт сделан на "те самые" деньги.

– Спасибо, мам. Твой борщ всегда был лучшим, – ответил я, стараясь скрыть горечь за нейтральным тоном. Но когда она налила суп, меня накрыло волной воспоминаний. Те дни, когда мир казался безопасным и добрым. На старых фотографиях всегда было солнечно – словно в другой вселенной. Как же мы оказались в этой – холодной и безрадостной? И с каждым днем я все больше забываю отцовский голос. Эта мысль вызывала во мне животный страх.

– Как у вас с Софией быт? Свадьба пока не планируется?

Я коротко усмехнулся. Мама поставила передо мной тарелку супа, передала приборы и хлеб, затем села напротив.

– Пока не задумывались. А вы с дядей Сережей?

Я старался, чтобы в моих словах не звучало грубости, но, кажется, мама всё равно расстроилась – видимо, решила, что я опять её упрекаю. Дядя Сережа был её любовником ещё до гибели отца на производстве. Потом нам выплатили компенсацию, мама сделала ремонт… и до сих пор крутится с этим подонком.

У каждого своя жизнь – я это понимаю. Но простить такой поступок не могу. Отец был для меня героем, он делал всё для нашей семьи. А теперь я смотрю на женщину, которая пытается стать лучше, но её лучшей версией была та, что когда-то была частью нашей семьи. А теперь семьи нет.

– Давай сменим тему. Я тебя не для этого позвала. Мы так редко видимся… Почему не заходишь? – Она встала, поставила чайник, снова села.

– Ищу вдохновение, заказы. Ты же знаешь – хочу стать успешным фотографом. Это моя мечта.

– А с деньгами как?

– Пока тяжело, в основном живём на зарплату Софии. Но это начало, потом всё наладится, – Я сложил приборы в пустую тарелку, отнёс её к раковине и налил стакан воды. Садиться не стал.

– Может, простишь меня и попробуешь совместить с нашим предприятием? Я помогу тебя устроить, – Она залила в стакан кипяток, добавила мяту.

– Нет и ещё раз нет. Тогда у меня не останется времени на фотографию. Я хочу быть человеком искусства, – Я фыркнул и допил воду.

– Ну серьёзно! Все говорят, что мой сын только и делает, что снимает дни рождения за копейки. Тебе бы человеком стать, занять хорошую должность. Мы тебя устроим, – Она подошла вплотную, попыталась взять меня за руки, но я резко отстранился.

– Пусть твой Сережа помогает! Он-то может, да? А вот наш отец – нет. "Человеком стать"… Значит, я для тебя пустое место? Ладно, слушай дальше, кто там тебе что говорит, а я пошёл.

Я быстро начал одеваться, избегая её взгляда.

– Хватит вести себя как ребёнок! Так и останешься никем. Я хочу тебе помочь! Тебе уже не шестнадцать, пора наконец взглянуть на жизнь реально, а не через розовые очки.

– Ты бы сначала сама разобралась в своей жизни, мамочка. В своих детей надо верить до конца. Пока, – Я хлопнул дверью и вышел.

– Дураком и останешься! Ещё приползёшь!

Было больно слышать такое от родной матери. Если для неё важнее мнение чужих людей, значит, я здесь лишний. Возможно, лишний и в её жизни.

Мне не хватало отца. Не хватало его мудрых слов, которые могли бы согреть. В душе осталась только злость.

Хотя… Доказать всем, что они ошибались, – это тоже цель. Тогда, может быть, они пожалеют о своих словах.