война собрала свою страшную жатву. А гибель сына личного секретаря короля Георга, лорда Стемфордхема, стала для них большой личной утратой. «Смерть бедного Джона Бигги стала для меня огромным потрясением, – писал принц Альберт. – Он был таким хорошим человеком. Должно быть, это разбило сердце лорду Стемфордхему». Ко всему этому добавилось беспокойство из-за нехватки снарядов. «Нам нужно больше снарядов, только тогда мы сможем предпринять новое наступление, – писал король. – Мы не можем исправить это достаточно быстро. Боюсь, какое-то отношение к этому имеет выпивка, поэтому я решил подать пример, бросив пить на время войны». Довершала эти настроения нарастающая волна ужаса и гнева от массированного использования Германией подводных лодок. «Сегодня мы узнали, что „Лузитания“ была потоплена у юго-западного побережья Ирландии, – писал принц Альберт. – Это страшная катастрофа, унесшая столько жизней[35]. Меня бесит мысль о том, что после такого, как потеря „Лузитании“, мы ничего не можем сделать, чтобы отомстить. Мы здесь в состоянии постоянной боевой готовности и тем не менее должны ждать». «Потопление „Лузитании“ – это возмутительный случай и страшное преступление против цивилизации», – отвечал король.

В течение трех месяцев после возвращения на «Коллингвуд» принц выглядел совершенно здоровым. Казалось, он полностью оправился от проблем с желудком, но с приближением лета опасные симптомы появились снова. «Я был в полном порядке, когда вернулся сюда, но совсем недавно опять началось это дьявольское несварение, – написал он мистеру Хенселлу 15 мая. – Я думал, что избавился от него, но оно вернулось в разных формах». С этого времени приступы становились все более частыми, и он уже не мог их игнорировать, как в Дартмуте. Вопреки своему желанию принцу приходилось все чаще обращаться в лазарет. Неуверенность – он никогда не знал, не выведет ли его из строя очередной приступ во время дежурства, – и общее ослабление организма, вызванное недугом, начали, в свою очередь, влиять на его физическое и психологическое состояние. Принц одновременно терял вес и уверенность в себе, и к началу июля положение стало настолько серьезным, что судовой врач запросил консультацию с выдающимся специалистом, сэром Уотсоном Чейни, временно служившим консультантом на флоте. Результатом стала рекомендация отправить принца Альберта в плавучий госпиталь для наблюдения. Это решение было одобрено королем Георгом во время его трехдневного визита на Гранд-Флит с 7 по 9 июля 1915 года. К счастью, в это время принц Альберт чувствовал себя хорошо, и отец с сыном с удовольствием провели время друг с другом после почти шестимесячной разлуки.

Второй раз за время своей военно-морской карьеры принц был вынужден покинуть «Коллингвуд» и отправиться в плавучий госпиталь на корабле «Дрина». Но на этот раз он знал, что к нему каждый день будет приезжать кто-то с его корабля и что он сможет продолжить подготовку к экзаменам на получение звания младшего лейтенанта, которые должны были состояться позднее летом. Кроме того, он получил от отца, от своего капитана и от сэра Уотсона Чейни твердые уверения в том, что, если флот выйдет в море для боевых действий, он вернется на «Коллингвуд».

Когда 12 июля его перевезли на «Дрину» под личный контроль и наблюдение доктора Уиллана, все были твердо уверены, что лечение быстро даст результат и в скором времени принц Альберт вернется на свой корабль. Врачи определили, что его недуг вызван потерей тонуса стенками желудка и, как следствие, его воспалением. Лечение состояло в спокойном, размеренном образе жизни, тщательном соблюдении диеты и вечером искусственной эвакуации остатков содержимого желудка. Принц снова вел себя как примерный пациент и был благодарен за избавление от тошноты, боли и беспокойства. Друзья с «Коллингвуда» навещали его ежедневно после полудня, и он под присмотром судового капеллана выполнял не слишком тяжелые упражнения. Кроме того, его поддерживали уверения в том, что, если «Коллингвуд» выйдет в море, он будет на корабле. Однако в конце месяца стало ясно, что, хотя принцу Альберту становилось лучше и он набирал вес, выздоровление его, вопреки всем надеждам, шло не так быстро, как ожидалось. Его стремление выздороветь и вера в эффективность лечения были очевидным и положительным фактором, но процесс выздоровления затягивался из-за вызывавших тревогу рецидивов, и оба его врача, как и капитан, все больше волновались по поводу выполнимости обещаний, которые они ему дали.