Лио взял ее ладони в свои и поцеловал.

– Требует, чтобы ты рассказала до конца.

– Эх… – Ахна тяжело вздохнула. – Конца-то как раз и нет. Точнее, не так. Жрица Ному пишет, что равновесие пламени было нарушено, но как и чем – неизвестно.

– Ясно.

– Что значит «ясно»?

Лио засмеялся, не зная, почему так сказал и что дернуло его заронить в разум жены зерно любопытства, которое в итоге свело ее с ума.

– Значит, тебе нужно найти то, что не смогла эта твоя Ному. И закончить историю.

– Я не жрица, – проговорила Ахна, задумчиво поглаживая живот. – Можно, конечно, обратиться к Сайне, только…

– …Она скажет, что это богохульство, – договорили они вместе.

Лио снова поцеловал ей пальцы, затем коснулся губами руки, дошел до шеи, после чего перегнулся через стол и стал целовать ей лицо, взяв его в ладони, а Ахна счастливо улыбалась.

– Малхари…

– Тс-с…

В одно из редких просветлений, пока безумие не поглотило ее окончательно, Ахна поведала Лио про свою систему. По ее лицу плясали тени, отбрасываемые огнем в очаге, и в тот момент она казалась Лио одновременно прекрасной и пугающей.

– Мои инициалы. – Она музыкально засмеялась, будто капельки стучали по карнизу после ливня. – А-Эм. Фамилия девичья.

– А почему именно она?

– Потому что родовое имя Равансов проклято, любимый, – спокойно сказала Ахна, будто сообщала широко известный факт. – Зачем мне проклятая фамилия? Уж кому, как не тебе, это знать.

И все же отыскать логику в оставленном женой хаосе было непросто.

Лио направился к стеллажам, где хранились записи жрицы Ному, за которыми Ахна проводила больше всего времени. Полки она, конечно, пометила, но про классификацию свитков ничего не сказала. Лио тупо перебирал их один за другим: дневниковые записи, молитвы, церемонии, обряды, незнакомые руны… Шли часы, над головой болтались и двигались парящие лампы. Просмотрев все на нижних полках, Лио встал на круглую каменную платформу, дважды стукнул по ней каблуком, и она подняла его вверх.

Ариш вдруг посмотрел на часы.

– Мать моя золото, у вас же назначен обед с ее высочеством!

Лио вздохнул и дважды топнул ногой. Платформа начала опускаться, и вдруг он заметил, что прямо под золотой табличкой с номером 52 аккуратным почерком было выведено «А.М.».

И перечеркнуто.

Чувствуя, как заколотилось сердце, Лио стал просматривать свитки. Один из них, в отличие от прочих, был перехвачен металлическим кольцом с выгравированным на нем пером Феникс. В свете лампы оно поблескивало красным.

Лио осторожно развернул свиток. Тонкая бумага, казалось, могла рассыпаться от малейшего дуновения. И посреди текста он увидел перо и незнакомый символ – те самые, что были выжжены на спине у жреца.

По словам Сайны, надпись означала «Дочь пламени», но Лио хотел убедиться в этом лично. И понять, что недоговаривала верховная жрица.

Он снова взглянул на полку. На ней лежали еще два свитка, перехваченные металлическими кольцами. Лио подхватил их и убрал во внутренний карман куртки.

Когда Лио с Аришем вернулись в кабинет, огонь приветливо затрещал. Лио махнул рукой, и пламя стало утихать, пока не остались лишь тлеющие угольки.

– Обед с Элиной перенеси, – велел он. – И чтобы ближайшие два часа меня никто не беспокоил.

В это же мгновение на столе зажглась панель. Ариш, наклонившись, прочел сообщение.

– Джангир, ваше величество.

Лио кинул свитки в ящик стола. Джангир Мена был предводителем золотошапочников и, пожалуй, самым ценным информатором. Они познакомились в ходе одного из первых появлений Лио на публике после коронации. Джангир кричал громче всех, восхваляя правителя. Но не лесть впечатлила Лио, а то, как Джангир заставлял толпу вокруг себя скандировать вместе с ним. Как своим громовым голосом заглушал прочие выкрики. Именно Джангир убедил народ встать на сторону Лио во время анархистских бунтов на заре его правления. Джангир показал себя политиком до мозга костей. И Лио нашел способ извлечь пользу из его талантов.