– Тридцать секунд до Перехода.

Он открыл глаза, сморгнул набежавшие слезы. Несгибающимися деревянными пальцами ввел последнюю очередь команд. Сирена завыла в два раза громче. Свет аварийных ламп стал красным, и вместе с ним покраснели все огни на пульте. Магнитная ловушка работала на грани отказа, сдерживая раскаленный до звездных температур плазменный поток. Энергия, требуемая «Звезде удачи» для Перехода, исправно поступала на контуры генераторов искривления.

– Так держать, – прошептал в интеркоме капитан, а может, это был бред, вызванный жарой в отсеке. – Так держать, малыш. Мы почти оторвались. Нас ждет Аннун.

– Десять. Девять, – отсчитывал последние секунды корабль. – Восемь. Семь.

«Интересно, – подумал он со смесью ужаса и любопытства. – Успею ли я что-то почувствовать?»

– Пять. Четыре.

«И что там? Неужели – ничего?»

– Два. Один.

«Совсем ничего?»

– Я слышал, ты хороший пилот, Арктурианин, – сказал пэр Ульфин каэр Градаук, имперский Наместник.

Он не ответил. Патриция это не смутило.

– Я слышал, что ты носишь на руке метку Сестер, но гипер тебя не убивает.

Он молчал и разглядывал свои запястья, притянутые гибкими металлическими лентами к подлокотникам антикварного кресла. Шестая Династия, драгоценное черное дерево с Вателина, ручная работа – такое кресло должно стоить, как средний когг.

– О тебе говорят, что ты пять лет был вторым за штурвалом у Эктора Кинира. А Эктор брал в напарники только лучших пилотов и навигаторов.

Теперь он разглядывал лепной потолок и плавающую люстру из бадонского горного хрусталя. Настоящее произведение искусства, а не люстра. Такой не стыдно украшать дом почтенного имперского вельможи.

– А еще ходят слухи, что, когда Эктор отошел от дел три года назад, его сын Кай предлагал тебе долю в семейном бизнесе, капитанский патент и старый корабль отца – «Звезду удачи». И ты отказался. Почему?

Это был первый прямой вопрос, заданный хозяином. Арктурианин рассудил, что молчать дальше невежливо. В конце концов, ему было по-человечески любопытно, что нужно от него, простого наемника, хозяину целого мира.

– Кай не его отец, – ответил он. – Он любит деньги больше, чем людей. Нам было не по пути.

– Вам было не по пути, – задумчиво повторил пэр Ульфин. – И ты с твоей любовью к людям и презрением к деньгам выбрал путь охотника за головами. За два года твое прозвище, Арктурианин, стало торговым знаком на Периферии. Ты выполнил больше шестидесяти контрактов. Ни разу не подвел заказчиков. Скольких людей ты убил?

Он пожал плечами. Какой толк от подсчетов? Работа есть работа.

– И вот месяц назад ты прилетел на Градаук. Оскорбил и зарубил на дуэли бизнесмена и уважаемого гражданина Ши. Теперь тебя осудят и, вне всяких сомнений, найдут виновным. Здесь не Периферия, Градаук – цивилизованная планета. У нас запрещены дуэли. Тебя ждет смертная казнь.

– До того как стать уважаемым гражданином, Ши был теневым дилером, – заметил охотник.

– Это не меняет дела.

– Для меня меняет. Ши предал Эктора и отправил его на верную смерть в ловушку Иглессов. Тогда погибли хорошие люди. Его друзья. Мои друзья.

– Но Эктор остался жив. И не стал мстить.

– Эктор всегда считал месть напрасной тратой времени и денег. Он говорил: «Оставь мертвым мстить за своих мертвецов».

– Ты с ним не согласен?

– Конечно, согласен.

– Однако же ты убил.

На этот раз он опять промолчал. К чему этот обмен пустыми словами? Ясно как день, Ульфину каэр Градауку что-то нужно от приговоренного к смерти. Пусть перестанет ходить вокруг да около и скажет – что.

Они беседовали в загородном особняке Наместника, в его рабочем кабинете, куда убийцу доставили прямо из камеры одиночного заключения. Охрана осталась за дверью. Даже личным телохранителям пэра не было разрешено присутствовать при разговоре. Из этого нетрудно было сделать вывод: речь может идти только о крайне щекотливом деле.