Принадлежность к светлой линии ’лин означала одаренность в ювелирном деле; Тамлин был знаменит в Аэд не только как искусный воин, но и как непревзойденный ювелир. Его работы, утонченные и долговечные, легко взаимодействовали с любым типом направленного влияния, от симпатической магии повелителей стихий до встраивания в биосистему носителя, в чем нередко нуждались хранители.

Поговаривали, что дело в особой магии, которая насыщает вещи ручной работы частицей духа их создателя. А еще в затраченных на работу времени и усилиях, на которые король никогда не скупился. Тамлин сам отливал, спаивал и полировал каждую деталь, отбирал и гранил камни для инкрустации и не прибегал к отливу изделий по восковым формам или к любимому молодыми мастерами ювелирному принтингу. Отчего стоимость его изделий взлетала до небес.

Эмриат старательно поддерживал эту легенду и каждый раз на обмене использовал ее на пользу лесного королевства.

Хотя сам считал, что покупатели платят не за магию, а за уникальность вещицы. И за психологический эффект переноса этого качества с украшения на его владельца.

В этот раз ему удалось заполучить ворох шелка с бархатом и с десяток рулонов суперпрочных тканей за серьги и кольца с корундами, золотые и платиновые диадемы и одно дивной красоты бриллиантовое ожерелье.

Спустя пару дней управляющий явился к королю с первыми отчетами о работе и показал предварительный контракт на следующий обмен, запланированный на летнее солнцестояние.

Тамлин просмотрел бумаги и протянул их обратно.

– Андаро заказывает меха, вино, древесный уголь и мед, а также эликсиры и саженцы плодовых деревьев, – Эмриат подравнял стопку пергамента и взглянул на короля. – И еще одну любопытную деталь.

– Какую?

Король сидел за верстаком в мастерской и ворошил россыпь прошедших предогранку гранатов, таких запыленных и невзрачных, что неискушенному глазу было бы сложно узнать в них драгоценные камни.

– Тебя, Таэм.

Тамлин поднял голову.

– Деаэлру настаивает, – пояснил Эмриат, – чтобы в Андаро на летний обмен приехал король лесного королевства, а не управляющий.

– Ты, конечно же, ответил ей отказом.

– Вообще-то я согласился.

Тамлин усмехнулся, выбрал крупный овальный гранат, капнул на него масла из стоящей рядом бутылочки и покатал между пальцами.

Камень как по волшебству из пыльной горошинки превратился в прозрачный огненно-красный пироп. Король поднял его на просвет и скривил губы, подсчитывая трещины и пузырьки в глубине самоцвета, до того скрытые пылью.

– Даже не представляю, чем могло быть вызвано твое согласие, – сказал он, вглядываясь в камень. – Может, моей одаренностью в составлении выгодных контрактов? И заключении справедливых сделок?

– Очень смешно, – скривился Эмриат. – Ты прекрасно знаешь, что в торговле справедливых сделок не бывает. Как, впрочем, и в любви. Бывают сделки, с условиями которых согласны обе стороны. Мне как ремесленнику осознание этой истины приносит удовольствие от каждого товарообмена. А тебе как воину кажется, что такой принцип делает вселенную фальшивой насквозь. Ты со своим нежеланием спорить о цене разоришь королевство в первый же день торгов, поэтому придется послать с тобой Тариэна и Минну.

– Тогда поясни-ка мне, – Тамлин поднял голову, глаза его холодно блеснули, – какого хаоса я должен ехать летом в Андаро и руководить обменом, если никакой выгоды королевству это не принесет? Что я там, бездна побери, забыл?

– Потому что я вижу, как будут развиваться события, и это мне не нравится, – Эмре хлопнул бумагами по столу. – И не кривись, как будто напился кислого вина. Я подозреваю, зачем Деаэлру так требует твоего внимания. И опасаюсь, что она воспользуется правом хранительницы решить твою судьбу без учета твоих же желаний. Ты не выезжал из Мирисгаэ очень давно, так почему бы не отправиться в Андаро на солнцестояние? Подозреваешь, что Дея будет настаивать, чтобы ты провел время с ее дочерью? Так проведи, я бы тоже этого хотел. Вы ведь с Эллой прекрасно ладили. Когда-то.