Так, по моим первоначальным представлениям могла начаться эта уникальная экспедиция. Позднее мне удалось прояснить её многие детали, которые позволили восстановить истинную картину связанных с ней событий.
Я долгое время был уверен, что непосредственным продолжателем нашей ветви рода Нашивошниковых был сын Ильи – Иван Ильич Нашивошников (1690-?). И сейчас я не перестаю в это верить, хотя обнаружились несколько иные данные. О них я расскажу в следующей главе, а сейчас – Иван и только Иван!
Я уже приводил эту цитату, положившую начало всем моим многолетним изысканиям собственных корней. Напомню ещё раз:
«Научное изучение Южно-Енисейского края до щек Енисея и Саянского водораздела к востоку и западу от этой реки началось почти одновременно с его занятием62, т.к. уже в 1716—1717 годах дети боярские Андрей Еремеев и Иван Нашивошников отправлены были вверх по реке Енисею для разных географических в нем разведок и для выбора мест, удобных для постройки острогов и караулов. Они составили первую карту этого края и при записке, содержащей его описание, представили ее красноярскому воеводе»63.
Во время моего первого посещения Красноярска в 1964 году, дядя Миша (Михаил Андреевич Овсянников) рассказывал о сигнально-оборонительной системе на южном направлении от города. Мы тогда жили на его даче, на левом берегу, у подножья «быка» Караульного, недалеко от впадения в Енисей речки Караулки, в 20 километрах к югу от Красноярска.
Этот «бык» – высокая крутая скала на левом берегу Енисея – был одним из числа подобных скал, быков, находящихся друг от друга в пределах прямой видимости. Когда воинственные племена спускались на своих лодках по Енисею, на каждом из быков поочередно зажигались сигнальные костры, и в Красноярске заранее узнавали о приближении врага.
В самом начале 18 века произошло загадочное историческое событие, о котором я упоминал выше: «… в 1703 г. значительная часть (всего 4000 кибиток) киргизов, самых упорных противников русских, а с ними и некоторая часть их кыштымов64… была силой уведена джунгарами65 за Саяны и далее в Тянь-шань.., после чего оставшиеся на Енисее разноплеменные народные группы, лишившиеся того центра, каким являлся вкрапленный среди них деятельный киргизский элемент, и вследствие этого утратившие связь между собой, каждая в отдельности представляла уже из себя инертную, лишенную способности к энергичному сопротивлению массу; им поэтому и не оставалось уже иного выхода, как перейти от одного господина к другому и покориться русским, что они безропотно и исполнили».66
Эти роковые события позволили решительно ускорить продвижение русских вдоль Енисея к Саянскому хребту. Один за другим на Енисее строятся остроги: «в 1701 г., в 150 верстах выше города Красноярска – Верхне-Караульный, в 1707 г., на правом берегу реки, ниже устья Тубы, где теперь село Абаканское – Абаканский, и в 1709 г., 9 верст ниже нынешней деревни Означенной – Саянский.»67
Но тут уважаемый и знаменитый русский путешественник Григорий Ефимович Грум-Гржимайло допустил неточности. Верхнее-Караульный острог был построен лет на 25 раньше (ныне место затоплено Красноярским морем). Саянский острог, о котором мне предстоит ещё подробно рассказать, в связи с уже известным нам важным персонажем моей родословной, построен был не в 1709 году, как пишет Грум-Гржимайло, а значительно позже. И обоснованием под его строительство как раз должна была стать описываемая здесь экспедиция с участием Ивана Нашивошникова.
Но вернемся к той, самой первой, и, как мы теперь знаем – «научной» экспедиции «за Саянский камень». Такое знаменательное событие, как первое организованное путешествие вверх по Енисею, по известному потом несколько столетий «Саянскому коридору»