Более 30 человек, преимущественно молодёжь, оказались «под караулом» и ожидали расправы от воеводы. А тем временем в Красноярске и окрестных деревнях после непродолжительного испуга от действий властей начало усиливаться недовольство новыми репрессиями.

В течение 1697—98 годов продолжались бурные события, связанные с активными действиями, как одной, так и другой стороны. К следствию подключались специально присланные из Москвы сыщики по бунтарскому делу и воеводским злоупотреблениям, но склонявшиеся на сторону воеводы Дурново.

На масляной неделе 1697 года произошло зверское убийство одного активного участника бунта, в котором красноярцы обвинили воеводу. И опять совпадение всенародно любимого праздника масленицы и полной трагизма боевой обстановки в городе. Да ещё на фоне безмерных возлияний.

«Во время праздничное жители по гостям незваные ходят и чересчур упиваться любят, потому что иные из них одного дня почти весь город обходить не ленятся и инде чарку вина, а инде стакан пива урвут.

Во время масленицы по горам уливаются водою катушки, на которых во всю ту неделю почти всего города девицы и женщины вместе с мужиками на коровьих кожах катаются. А в последний день, то есть в воскресенье, с оных катушек идучи, со всяким, кто бы ни шел навстречу, целуются»23.

Были ещё любимые кулачные бои и «взятия снежных городков», но в эти годы бои в Красноярске были не шуточными.

В мае 1697 года бежали из-под караула, не без содействия караульных, все главные деятели из молодых заговорщиков, а также некоторые из «стариков». Всего бежало 30 человек, направившихся в Енисейск и другие места. В июле часть беглецов появились в Красноярском уезде и в самом Красноярске и стали «жителей возмущать» к бунту против Дурново, который со своими сторонниками к тому времени фактически уже находился в осаде в малом городе без доставки туда съестных припасов. «Московское следствие» в лице своих представителей в Енисейске и Красноярске постоянно старалось смягчать ситуацию и добивалось временных перемирий.

С конца 1697-го по начало 1698 годов московские следователи постоянно получали жалобы красноярцев на своего воеводу и ответные отписки и обвинения от Дурново. При всей симпатии со стороны следствия к Дурново, оно было вынуждено решиться на очередную замену очередного воеводы-злодея. Последовал соответствующий указ с объявлением начала «о нём розыска» (следствия), а его самого – выслать со всем семейством в Енисейск.

«Воровские люди» торжествовали и с радостью встретили нового воеводу С.С.Лисовского, которого знали по его долголетней службе в Енисейске и считали своим сибирским, а не московским служилым человеком, хотя он был добровольным выходцем из Москвы и носил звание московского «жильца». Красноярцы знали, что это был человек, с которым «жить мочно». Лучшего выбора нельзя было сделать для умиротворения взволнованного Красноярска. Лисовский сразу поладил с красноярцами, и в продолжении почти полгода красноярская шатость совсем затихла.»24

Но оказалось, что назначение Степана Лисовского было временным, как и «обманной» по нынешним временам сама дата выезда Дурново их Красноярска – 1-го апреля. Вскоре последовало отплытие за ним следом его семьи по Енисею на двух «дощаниках» с богатой «рухлядью» (наряду с бытовыми вещами было не мало «мягкой рухляди» – ценной сибирской пушнины и других «заповедных» ценностей), людьми и прочим.

Очередное следствие против Дурново сочувствующими ему московскими посланниками снова закончилось в его пользу. На основании чего появился новый «указ»: