– Знаешь, оказывается, раньше в Европе знатных девочек продавали замуж. И мальчиков тоже так женили, если они ещё не были совершеннолетними. Особенно если сиротами оставались и с большим наследством. И опекунство покупали, чтобы имуществом сирот завладеть. И считались при этом благодетелями для детей, те их должны были любить и почитать… А ты правда знатного рода? – не удержалась она от вопроса.

– Правда. Мои предки по отцу из Гедиминовичей. Но мы не из богатых были, – улыбнулся он. – Так что продавать у нас никого не продавали. К началу двадцатого века мы совсем обеднели, только титул и остался. Потом его старались не вспоминать. Прадед обычным учителем в школе работал, дед – преподом в вузе. А отец стал экономистом.

– А ты кем хочешь быть?

– Пока не решил. Программистом хотел, но их сейчас много, поэтому платят всё меньше. Буду думать. Хотелось бы в МГИМО поступить, но там конкурс бешеный и мажорами всё забито. А было бы интересно. Международные отношения, история дипломатии, всякое такое. И работа престижная обеспечена.

– А актёром? – вырвалось у Ины.

– Зачем? – удивился Радик. – Это ненадёжно. Сначала нужно нормальную профессию получить. А играть – как получится. В провинциальном театре застрять неохота, в столице всё забито, на телевидении тем более.

Ина согласно кивнула и вспомнила, что скоро перемена закончится.

– Прости, мне на третий бежать надо. Увидимся!

Радик улыбнулся и побежал на первый этаж.

– Ну ты и даёшь! – зашипела за её спиной Ира, когда они вбегали в кабинет. Почему королева класса задержалась, Ина не знала, но чувствовать спиной её злой и завистливый шёпот было неприятно.

– Чего даю? – не поняла она.

– С таким принцем френдишь. По нему все девки сохнут, полшколы шипперит, кого он выберет. А ты тихая-скромная, а всех обскакала!

– Ты головкой ударилась? – спросила Ина. – Мы же в одном кружке. Доклады обсуждали.

– Ага. В воскресенье тоже? После спектакля? Под ручку, через весь город. О докла-адах!

Разговор прервала сердитая Тамара Олеговна. Она всегда сердилась, а после создания исторического кружка тем более. И тиранила всех, кто в нём занимается. Поэтому Ина перестала думать о словах Ирки и весь урок ждала какого-нибудь каверзного, а то и глупого вопроса от исторички. Его, к счастью, не было.

Радик зашёл к ним в пятницу. По вполне обычной причине: ему требовались кое-какие материалы к докладу, а в библиотеке Кан были очень полезные книги.

Баба Валера угостила его чаем с пирожками. Несмотря на свой возраст, бабушка была бодрой и отлично готовила. Поэтому даже без горячего обеда, которого бы на незваного гостя не хватило, оттого и не предложили, никто голодным не остался.

Радик вёл себя вежливо, говорил очень правильно и литературно, даже обычные школьные сокращения ни разу не использовал. С уважением посмотрел на библиотеку, которую Кан начали собирать ещё до войны, вздохнул, сказав, что у него в семье таких старых книг нет. И очень тактично распрощался, не успев никого утомить.

– Приятный парень, – улыбнулась баба Валера, – воспитанный и красивый. И темноволосый.

– Ба! – с немного наигранным возмущением воскликнула Ина.

– Что «ба»? Я тебе сама говорила, чтобы приглашала его. О нём ведь не знала, что думаешь?

– О нём, – вздохнула Ина. – И сейчас не знаю.

– И я не знаю…

– То есть?

– Вроде бы всё в нём хорошо. Поживём – увидим.

– Тебе он не понравился? – встревожилась Ина. Мнения родителей она не боялась и к нему не особо бы прислушалась. Они частенько ошибались или специально её подначивали. А вот баба Валера – другое дело. Она могла не разбираться в современной технике и бояться посылать смски. Она могла даже путаться в марках замороженных овощей, потому что в магазин давно уже не ходила. Но в людях она разбиралась отлично. И говорила с Иной серьёзно.