– Вы не думали вернуться? – задал я вопрос, который, очевидно, витал в воздухе.

– Я несколько раз спрашивала Пашу, когда мы были с ним вдвоём. Но он ответил примерно в том смысле, что настоящие спортсмены так себя не ведут.

– А Марк?

– Марк всё время колебался. С одной стороны, ему явно хотелось вниз. Но сказать об этом он не мог.

– Это из-за Ксении?

– Да, конечно. Она бы никогда не одобрила, просто посмеялась бы над ним. Он не мог на такое пойти.

– Ну, а дальше?

– А дальше настало утро шестнадцатого, и Ксюша исчезла.

– Как исчезла?

– Похоже, ещё до рассвета она собрала вещи и ушла к вершине. Мы поняли это по следам.

– Без палатки?

– Да. С рюкзаком, но без палатки. У нас было две палатки – в одной мы с Пашей, а они в другой. Марк проснулся один. Спальника, коврика, рюкзака нет. И следы наверх.

– Почему вы не пошли за ней?

– Опять была плохая погода. Кроме того, Марк настолько растерялся, что не знал, как поступить. А потом парни поругались.

– Поругались?

– Да, время шло, Паша требовал идти к вершине, Марк медлил.

– Паша требовал? Логично было бы наоборот.

– Возможно, но было то, что было.

– А потом?

– Потом они велели мне идти вниз за помощью.

– Одной?

– Ну, одной, как видите, – Лиза развела руками.

– Как это понимать?

– Я не знаю. Я плакала, говорила, что могу потеряться, просила Пашу пойти со мной. Но он прикрикнул на меня – как наотмашь ударил, типа поди прочь, тупая баба. Не так буквально, конечно, но по смыслу похоже. И я пошла. Взяла свой рюкзак, запихала туда одну палатку и пошла.

– А они что?

– Они собирались наверх. Но постоянно спорили. Дальше я не знаю.

Я налил Лизе ещё чаю, она поблагодарила. Из последней части рассказа я узнал, как она, временами теряя след и маркировку, добралась в сумерках до нижнего края плато и поняла, что сил и времени на спуск до темноты у неё не хватит.

– Я кое-как разгребла снег и поставила палатку. Я же никогда раньше этого не делала. Было темно, холодно и страшно. В какой-то момент думала, умру. Потом разозлилась: какого чёрта? Влезла в спальник, согрелась, даже поспала немного. Когда рассвело, бросила там вещи и стала спускаться, но заблудилась.

– Ну, почти не заблудилась. Тут до тропы метров пятьдесят, не больше.

Мы немного помолчали.

– Хорошо, Лиза, теперь нам надо решить, что делать дальше.

– Нам решить? – в её голосе звучало удивление. – Я думала, вы всё решите.

– Ну, я не могу решить за вас.

– Вы говорите во множественном числе? Или зовёте меня на «вы»?

– Зову на «вы», разве это странно?

– Странно. Можете перестать?

– Если взаимно, то можно попробовать.

– Я, пожалуй, не справлюсь.

– Это потому, что я живая легенда?

– Ну да, вроде того.

– А ты попробуй. Пока легенда ещё жива, всё возможно.

Она впервые посмотрела прямо на меня и едва заметно улыбнулась. Светлые волосы выбивались из-под капюшона. «Нежная, тонкая девочка, – подумал я тогда, – как эти сволочи втянули тебя в такую передрягу?»

Я коротко пересказал ей историю со вчерашней аварией.

– Думаю, что уже завтра нас начнут искать, – сказал я. – Если погода позволит, они поднимут вертолёт. Если нет, пойдут пешком. Учитывая прогноз, шансы на вертолёт, по-моему, невелики. Их много, у них снаряжение, связь, но мы минимум на сутки ближе к вершине. В общем, у нас есть две возможности. Первая – спуститься к кордону и ждать спасения. Здесь спускаться не больше двух часов. Вторая – подняться на плато и попытаться найти твоих товарищей.

Трудно ответить, чего хотел я сам в ту минуту. С одной стороны, я рвался наверх. С другой стороны, мне меньше всего хотелось рисковать той, которая уж точно ни в чём не была виновата.