— Уже не важно, — поспешил ответить тот. — Уверен, судьба нас больше никогда не сведет, не стоит и забивать голову. Но ты, Энн, смогла меня удивить.

Рука Адама непроизвольно потянулась к лицу девушки в желании задеть, почувствовать ее тепло, убедиться, что она не мираж, но остановилась в считаных дюймах и напряглась.

— Мне нужно идти, — вымолвил он и, сжав руку в кулак, опустил ее обратно. — Не переживай, твоего коня будут содержать в лучших условиях. Его ждет долгая и яркая жизнь.

Как ни в чем не бывало Адам развернулся и пошел в том же направлении, куда недавно удалился Ангур.

— Адам! — позвала его Энн. — Адам, постойте!

Слишком много вопросов вертелось в ее голове, слишком сильно путались мысли, и слова разбегались, словно муравьишки. Но одно Энн хотела знать здесь и сейчас:

— Адам, что значит «таба»?

Он на мгновение замер и обернулся.

— Копия. Ты — ее копия! — Адам хлестнул ее своим испепеляющим взглядом и, не говоря больше ни слова, ушел.

А Энн стояла и прокручивала в памяти его слова, теряясь в догадках, что все это могло значить.

— Странный, — задумчиво прошептала сама себе. — Очень странный.

С этими словами она развернулась и зашагала к дому. Как бы сильно ее ни распирало любопытство, сколько бы вопросов ежесекундно ни рождалось в ее рыжей голове, она понимала, что была не в тех отношениях с Адамом, чтобы приставать к нему, выпытывая ответы.

Неспешно Энн направилась к дому, наслаждаясь легким ветром, играющим с ее волосами, и с интересом рассматривая город, который все еще был для нее в диковинку. И хотя суматошное и беспокойное утро никак не хотело отпускать мысли Энн, домой она вернулась ближе к вечеру — так затянулась ее прогулка.

Уставшая, но нашедшая в себе точку опоры, Энн почти смогла переключиться на повседневные заботы. Единственное, что она планировала сделать и что снова заставило бы ее пережить утренние приключения — это позвонить отцу. Да, Энн была уверена в необходимости предупредить Ларуса об обмане на торгах. Где-то в глубине души она наивно полагала, что сделку удастся аннулировать, а жеребца оставить дома.

Вот только на телефонный звонок домой ответил Петер и, объяснив, что отец готовит коня к отправке в Хусавик и очень занят, попросил перезвонить ближе к девяти вечера. Но и ближе к ночи с отцом поговорить не удалось.

— Дорогая, что-то стряслось?! — заволновалась Арна, услышав в поздний час голос дочери.

— Нет, мам, все в порядке, просто хотела с папой поговорить.

— Милая моя, он у Кристофа. Там какая-то путаница в документах, даже не знаю, когда и ждать его обратно. Но если что-то срочное...

— Не волнуйся, я утром наберу.

— Спокойной ночи, дочка!

— И тебе, мам!

Утром, проснувшись, как обычно, с петухами, Энн наспех привела себя в порядок, схватила яблоко вместо завтрака и поспешила вновь позвонить домой. Однако, чтобы никого не разбудить, она решилась набрать Ларуса на мобильный — так сильно ей не терпелось предупредить отца о сговоре Адама и Ангура до отправки Странника в Хусавик.

Ларус ответил практически сразу, и стоило ему сказать «привет», как Энн сразу напряглась. Голос отца был мрачнее тучи: глухой, надорванный, потерянный. Он не кричал, не психовал. Он был растерян и напуган.

— Энни, у нас проблемы. Серьезные проблемы...

________

¹ — Собака! (араб.)

² — Говори, Ангур! (араб.)

11. 10. Грязная

Португалия. Лиссабон

— Нашли? — словно удар грома, раздался в тишине голос Адама.

Стоя возле панорамного окна, открывающего восхитительный вид на вечерний Лиссабон, с его уникальным колоритом и неповторимым духом, Адам смотрел в пустоту, нервно сжимая в руке телефон.