Недавно Маслов послал его куда подальше, когда он завёл с ним очередную сентенциозную беседу, и этот случай явился последней каплей. Замполит взял в руки пульт и живо представил, что это не пульт, а непутёвый Маслов. Как средневековый палач свой остро отточенный топор, он решительно занёс над бордовой кнопкой Off пухлую подушечку большого пальца, словно эта пластмассовая кнопка была не кнопкой вовсе, а лобастой головой надоевшего до смерти мичмана, недавно, кстати, плюс ко всем своим художествам, кажется, закрутившего сладкие шуры-муры со смазливой секретаршей из приёмной комдива.

Вдруг картинка сменилась, диктор произнёс фразу, которая пробила череп подобно кайлу:

– Сегодня в Мурманске открыт памятник конвою PQ-17, – и замполит поспешно отдёрнул палец.

Замелькали кадры репортажа, – на общем плане, ощетинившись стрелами грузовых кранов, вырос порт Мурманска, затем показались угловатые очертания мемориала защитникам Заполярья «Зенитка» с устремлённым в небо пушечным дулом, неподалёку от которого возле таинственного огромного объекта, тщательно укутанного бежевым покрывалом, суетились монтажники в оранжевых жилетах и касках.

В следующий миг их заслонила симпатичная молодая женщина в элегантном светлом английском плаще, её роскошные каштановые волосы были крепко стянуты на затылке. Фигурой она была похожа на гимнастку, а к спортивной стати прибавлялись незабываемый прямой взгляд карих глаз и милые ямочки на нежных, как персик, щеках.

Замполит звучно сглотнул слюну, словно увидел клубнику с вареньем – своё любимое блюдо.

– О, а кто это?

В следующее мгновение он выронил пульт и вскочил, как ошпаренный. Кресло с грохотом уехало из-под жирного зада.

Рядом с незнакомкой выросла гигантская фигура какого-то мичмана, его округлое, но не гладкое, какими обычно бывают округлые лица, а крепко помятое лицо, словно этого офицера только полчаса назад подняли на ноги с глубокого похмелья, производило отталкивающее впечатление, которое, впрочем, компенсировали умные серые глаза.

Замполит задохнулся от ярости.

– А это кто?.. Маслов, так твою!.. Ответственейшее мероприятие, между прочим, и я рекомендовал вовсе не тебя, а мичмана Гусева. Такие средства брошены на кон, и ты хочешь сказать, что ты в доле? О, папа, гляди, что творится!..

Опальный мичман не слышал взбешённого замполита. В этот момент произошло непредвиденное, – белое покрывало зацепилось за что-то и упрямо не желало опадать. Монтажники бестолково дёргали за тонкие бечёвки и, в конце концов, оборвали их.

Маслов не растерялся, схватил багор, который являлся реквизитом памятника, и ловко подцепил им край полога. Покрывало послушно упало, обнажив великолепное бронзовое изваяние носовой части британского сухогруза сороковых годов прошлого столетия.

Присутствующие, – морские офицеры с большими звёздами на погонах и холёные мужчины и женщины в дорогой модной одежде, – дружно зааплодировали. Мичман невозмутимо водрузил багор на место, восстанавливая композицию, и получилось, что все аплодируют вовсе не открытию памятника, а персонально ему.

Наконец, бородатый толстый монтажник важно нажал на кнопку. Военно-морские флаги Российской Федерации и Соединённого Королевства взмыли вверх по впечатляющему флагштоку.

– Памятник открыли британская писательница Маргарита Смит, фигура которой, тем не менее, остаётся неоднозначной для широкой российской публики, и мичман Северного флота Александр Маслов, дед которого погиб, защищая Мурманск, – сказал диктор за кадром.

Потный пухлый палец с силой надавил на кнопку. Диктор поперхнулся на полуслове, и экран, обиженно мигнув, выключился.