Чертова жизнь и чертова работа!

Остаток дня я продумывал возможные варианты. Первый и самый заманчивый – упаковать вещи, которых наберется чуть больше чем на папку Лансу, и сделать ноги из города, начав все заново где-нибудь далеко на севере, ближе к Барьеру, где людей меньше и таких как Лансу пропорционально тоже. Но вспомнив Ерша и квартиру, за которую уплачено на полгода вперед, пришлось подумать о втором варианте. Он включал в себя полное игнорирование дела, которое уже казалось безнадежным, и составление совершенно пустых отчетов. Так можно было продолжать, пока наконец Лансу или кто там над ним не закатит глаза и не скажет многозначительное «Ну ясно…». Вариант казался шикарным, пока профессионал внутри меня не проснулся и не кольнул больно, угодив прямо в совесть. Значит, последний и совершенно безвыходный план – отправиться в бар с остатками от последнего гонорара. Если уж счета оплачены, почему нет? В конце концов, им не удастся лишить меня лицензии еще раз, если ее и так давно нет.

Вечер пришел с густыми сумерками и неоновым светом, мягко вливающимся в большие окна без жалюзи. Там кипел и ворочался город. Я нацепил шляпу и спустился вниз. Сонный охранник проводил меня безразличным взглядом и что-то пометил в толстом журнале. Наверняка следит за мной. Невовремя вспомнил, что снова забыл проверить запер ли дверь, но вечерний город уже не опустил меня, вцепившись светом огней и шумом широких улиц. Синий, зеленый и красный люминесцент играл, отражаясь, в лужах. Проехало такси, еще одно. Искрилась вывеска над баром по ту сторону дороги. В маленьких окнах висел тяжелый оранжевый свет. Я подозревал, что неисправность вывески – лишь часть антуража, создающая уют и желание погрузиться в янтарь за окнами бара и оставаться в этой смоле как можно дольше. Я собирался зайти, но вместо этого почему-то сел в метро.

Поток ветра из раскрытого окна шевелил листовки в вагоне. Яркие объявления о работе и новых премьерах чередовались с объявлениями о сдаче квартир и чем-то ярко-кислотным – совсем нелегальным. Постукивание колес погружало в сон, но динамик пробубнил, что моя станция следующая. А значит еще пара минут и тепло суетливого подземелья сменится промозглой улицей октября.

Я приподнял полу шляпы, укрывающей от ярких фонарей в вагоне, чтобы снова не провалиться в сон. Заметил девушку напротив. Она делала вид, что читает книгу, положив потрепанный корешок на скрещенные, обтянутые светлыми джинсами коленки. Если бы не скользящий по мне с подозрительной периодичностью взгляд поверх обложки, я решил бы, что у меня паранойя. Хотя, одно другого не исключает. Девушка поправляла косую челку, заколотую на бок тонкими пальцами без колец, косилась на меня и возвращалась к чтению. Под ее распахнутой легкой курткой маячила надпись «Don't look» на бело-розовой кофте. Я посмотрел на ее ноги в сапожках. Обувь может многое сказать о человеке. Например, эта девушка проторчала в метро уже достаточно времени, чтобы капельки грязи – следы недавних ливней – успели просохнуть и местами отвалиться от краев подошвы. А еще она не слишком экономная – очевидно, учитывая лаконичную роскошь ее явно не утилитарных сапожек. Несколько раз она доставала телефон, хмурилась, делая вид, что читает сообщение. Ее палец незаметно скользил по крайнему правому ряду кнопок, где притаился спуск камеры. Я следил за ней открыто, даже нагло, давая понять, что меня не проведешь. Затем грузный пассажир в пальто плюхнулся рядом с ней, потеснив в сторону, и засопел, озадаченно озираясь по сторонам. Воспользовавшись суетой, я скользнул к выходу. Снял шляпу, чтобы поток ветра не сбил ее с головы. В отражении в темном стекле мелькали проносящиеся мимо кабели и лицо девушки, смотрящей мне в спину.