– Тут хорошо, да? – спросил он громко, но не настолько, чтобы его услышал Митч. Он постоянно задавал себе этот вопрос. С тех самых пор, как они перевезли отца сюда из частного дома в Монингсайде. Поначалу он звучал риторически; теперь Фокс уже не был так уверен в ответе.

Фамильные угодья отчаянно нуждались в генеральной уборке. Часть мебели пылилась в гараже, а чердак был забит коробками со старыми фотографиями и памятными вещицами, большинство из которых значили для Фокса или очень мало, или почти ничего. Во время первых визитов в дом престарелых он брал некоторые снимки с собой, но они, как оказалось, только расстраивали отца. Имена знакомых и названия мест были напрочь стерты из его памяти. Митч не узнавал изображения, и это печалило беднягу до слез.

– Хочешь, что-нибудь поделаем? – спросил Фокс, снова присаживаясь на угол кровати.

– Не знаю. Не особенно.

– Может, посмотрим телик или выпьем чайку?

– У меня все хорошо. – Митч Фокс неожиданно в упор посмотрел на сына. – У тебя тоже, ведь так?

– Лучше не бывает.

– Как дела на работе?

– Меня там все ценят и уважают.

– Девушка есть?

– В данный момент – нет.

– Сколько же времени прошло с тех пор, как ты развелся? – Отцовские брови снова съехались к переносице. – Кажется, ее звали… вот-вот, вертится..

– Элен. И это очень давняя история, пап.

Митч Фокс кивнул и на мгновение погрузился в глубокую задумчивость. Потом выдал:

– Помни, ты должен постоянно быть начеку.

– Я знаю.

– Механизмы… С ними держи ухо востро. Все время ломаются.

– Но я не работаю с механизмами, пап.

– Все равно…

Малькольм снова притворился, что изучает свой телефон.

– Я могу позаботиться о себе, – заверил он отца, – не волнуйся.

– Передай Джуд – пусть придет навестить меня, – сказал Митч. – И чтобы впредь была осторожнее с этими своими лестницами.

При этих словах Малькольм Фокс оторвал взгляд от телефона.

– Конечно передам, – сказал он.


– Что это еще за новости – насчет лестниц? Фокс стоял снаружи, около своей машины. Это была серебристая “вольво” модели S60, с тремя тысячами миль на счетчике. После дюжины гудков сестра все-таки взяла трубку – когда он уже собирался дать отбой.

– Ты был у Митча? – Сразу в яблочко.

– Он спрашивал про тебя.

– Я заходила на прошлой неделе.

– А еще, говорят, ты упала с лестницы?

– Господи, да ничего страшного. Отделалась легкими синяками.

– Эти синяки у тебя на лице, Джуд?

– Малькольм, перестань меня допрашивать. Ты ведешь себя как типичный коп. Я несла кое-что тяжелое вниз по лестнице, оступилась и упала.

Фокс помолчал мгновение, изучая проносящиеся мимо машины.

– Ладно, а как дела в остальном?

– Жаль, что мы не смогли увидеться на Рождество. Да, кстати, чуть не забыла – я поблагодарила тебя за цветы?

– Ты прислала сообщение в новогоднюю ночь, в котором желала мне “втего наикучшего”.

– Ой, правда? У меня ужасный телефон – кнопки такие маленькие.

– Может, ты просто выпила?

– Ну, и это тоже. А ты? Все еще в завязке?

– Уже пять лет.

– Да ладно, брось этот менторский тон! Как там Митч?

Фокс решил, что с него довольно свежего воздуха, открыл дверцу и сел за руль.

– Я не уверен, что он хорошо питается.

– Не всем же иметь такой зверский аппетит, как у тебя.

– Я думаю, может, пригласить врача, чтобы осмотрел его?

– Вряд ли он тебе за это спасибо скажет.

Фокс взял с пассажирского сиденья пачку мятных леденцов и закинул один себе в рот.

– Надо бы нам с тобой повидаться как-нибудь вечерком.

– Да, давай, конечно.

– В смысле – только ты и я. – Несколько мгновений он слушал ее молчание, ожидая, что сестра назовет имя своего приятеля. Если она это сделает, разговор наконец-то коснется темы, которая так и свербит у него в мозгу.