– А вот так, – мужчина обвёл стол, комнату и весь их мир своей рукой, – мне нравится жить у тебя.

– Нахлебник, – Мария хихикнула без своей обычной злобы и иронии, весело, по-детски.

Он снова улыбнулся в ответ. Вокруг было тихо, светло и спокойно. Ни тени намёка на напряжение, ежесекундную борьбу, которую они вели в первых своих диалогах в момент такого ещё недавнего, но уже такого далёкого знакомства. А что, если его зацепили именно они, Майк насторожился включившемуся самоанализу, что, если именно таких отношений он хотел постоянно, и сейчас, когда всё резко изменилось, он заскучает и быстро к ней охладеет. Нет, на самом деле он знал, что это не так. Он знал, что в процессе сопротивления она задела его какие-то нездоровые грани, старые раны, которые моментально вытащила на поверхность. И увидев их все, отразив ей как в зеркале её же раны, он почувствовал, как его отпустило. Успокоился и тут же заметил, как успокоилась и она. Они оба нашли тот остров в бушующем море, тот фонарь в ночном ненастье, за который можно будет держаться.

– Я вижу в нас потенциал, – откровенно признался Майк, – мы достраиваем друг друга до необходимой стабильности. Я снова стал писать, не желая выделиться или что-то доказать, а потому, что мне действительно нравится, что я пишу. Ты строишь стабильные графики, как и всегда, но компульсивно на часы через каждые две минуты уже не смотришь.

– И сон про фонарь мне больше не снится.

Вы когда-нибудь сталкивались с тем, что кто-то безумно жаждет и ищет счастья, а оно никак не соглашается идти к нему в руки? Но как только про счастье забывает, встречает что-то отдалённо похожее на него или просто успокаивается, оно само направляется к человеку с распростёртыми объятиями и настойчивыми предложениями принять. Да ещё и не одно, на выбор. Кажется, счастье – прямой родственник беды и имеет такие же семейные привычки, как и та, – не ходить поодиночке. Вспомните хотя бы истории безуспешных попыток несчастных женщин завести собственных детей при наличии проблем в этой жизненно важной сфере. Тратятся годы, километры дорог, миллионы денег на лечение, операции, попытки искусственно сделать чудо. Всё впустую. И вот они отпускают из головы эту невозможность и боль, смиряются с силами мира, посвящают себя чему-то другому или берут ребёнка из приюта. Возможно, расстаются с тем, с кем прошли этот нелёгкий путь и потерпели поражение. Теперь эти женщины «про другое», они согласны быть счастливы и так, без детей. И что бы вы думали? Неожиданные две полоски.

Мария вошла в кабинет, в котором старалась бывать как можно реже. Отец, понимая нелюбовь дочери к его приглашениям в компанию, звал сюда нечасто. Но сейчас его здесь уже не было, и даже ничего о нём не напоминало. Казалось, что за один день нахождения в должности новый хозяин изменил кабинет до неузнаваемости. Ничего не передвинув, не переставив и не поменяв, просто наполнив своим тестостероном атмосферу. Воздух в ноздрях девушки горел огнём.

Кабинетом место работы отца назвать было сложно. Это было рабочее пространство, очень большое, отец любил простор. Панорамные окна во всю длину противоположной от двери стены говорили о том, что они находятся высоко. Очень высоко над бренными обывателями этого мира. Основной офис компании отца располагался на шестидесятом этаже в одной из высоток семейства небоскрёбов бизнес-квартала. Дорогого и престижного. Компании нужно было демонстрировать, что дела идут хорошо. А дела шли действительно очень хорошо. За те небольшие часы, которые Мария успела на этой неделе посвятить изучению материалов, стало понятно, что успех дела её отца уже давно носит миллиардные масштабы. Обычно он никогда ей не хвастался достижениями, ибо разговоры о работе с ним она пресекала на корню. Просто говорил, что «всё идёт в гору». И кажется, этой горой был Эверест. Она стала всерьёз задумываться, что сильно просчиталась, так долго не принимая его предложение. С должности в такой компании можно было самой подняться до заоблачных высот. Ну ничего, теперь она здесь и этим и займётся.