– Словно список с иконы. Не копия, нет, а именно список знамени Победы, – угрюмо молчавший электрик, доставленный безбашенным Маугли[31] для ремонта уличного трансформатора, произнёс надтреснутым голосом и вытер блестевшие глаза. – Ветер аж до слёз пронимает.

Ясно было и без слов, что виною его слёз вовсе не ветер, а рванувшаяся из груди надежда, сдавившая горло: неужели вернулась держава великая?

– Вы бы, мужики, такой же флаг на братской могиле установили. Это похлеще всяких слов до самого сердца достаёт, – просит электрик.

А что? Это идея. Почему бы не уважить мужика, да и местным показать, что пришла не просто Россия, а наследница великой державы и теперь вместе будем возрождать её.

В первый же день к вечеру центральная улица посёлка была расцвечена флагами – красными советскими, трёхцветными российскими и кое-где редкими вкраплениями желто-синих украинских. Наутро жовто-блакитные исчезли – то ли местные сняли, то ли наши, но выяснять не стали.

Спозаранку, едва проглотив обжигающий чай, направились на базу, расположенную неподалёку. Из-за трёхметрового металлического забора виднелись корпуса складов, цистерны, зерновой бункер и какое-то сооружение для переработки зерна. Ещё в первый же день пытался у наших «моджахедов» разузнать про эту базу, но те лишь пожимали плечами: команды не было. Интересные ребята: под боком огромная территория за трёхметровым забором, на которой целый батальон можно спрятать, а им по фигу: начальство не велело! Хорошо местные начали понемногу оттаивать и доверительно нашептали, что там двое охранников дежурят, но никого за ворота не пускают. Ворота оказались заперты изнутри, и Витя уж собирался махнуть через забор, но тут раздалось довольно громкое:

– Не надо, сейчас открою.

Через асфальтированную площадку спешил парень в чёрных штормовке и спортивных штанах.

– Вот и правосек нарисовался. Сейчас гаубицу выкатит и как шандарахнет…

Витя, конечно, шутил, но знать соседей всё-таки необходимо. Открывший нам ворота сухо поздоровался: видно было, что наш визит приступа радости не вызвал. Был он широкоплеч, высок и мосласт, с длинными руками и накаченной шеей, спокоен и уверен. Оказалось, что в прошлом кандидат в мастера спорта по боксу. С напарником охраняют базу с зерном и мукой. Сами из Харькова, работают вахтой по две неделе. Заступили как раз накануне двадцать третьего и, видимо, надолго. Семья в городе осталась, переживает, конечно, но пока всё нормально.

Говорил он односложно, явно не располагаясь к задушевности, взгляд уверенный и отрезвляюще холодный, мгновенно гасящий любую надежду на контакт. Подошёл второй, невысокий и худощавый с небольшой аккуратной бородкой. Не сразу, но разговорился, поведал, что в шестнадцатом, когда СБУ «шлифовали» остатки харьковского сопротивления, загребли и его: кто-то «стукнул», что видел его весной четырнадцатого при штурме здания областной администрации. А он сам не харьковский, из Полтавы, приехал на работу устраиваться да забрёл сдуру на площадь, где народ митинговал. Так что фортуна сгримасничала, рожу скорчила, ножку подставила, но заодно урок преподала: любопытство наказуемо. Полгода выбивали признания, переломали ребра, напильником стачивали зубы, загоняли заточенные спички под ногти, а потом просто вывезли за город и выбросили на свалку. Думали, что после таких «задушевных бесед» он наверняка долго не протянет, ан нет, выжил: бомжи, там обитавшие, подобрали и родным сообщили.

Он снял перчатки и показал изуродованные пальцы, затем открыл рот и ткнул пальцем в неровный и редкий ряд зубов.