– Ты бы так не говорила, если бы перестала изображать отвращение и зашла ко мне домой. – По какой-то причине каждый шаг, который она делала в противоположном направлении, заставлял его желудок сжиматься все сильнее и сильнее. – Еще не поздно, Натали.

Она остановилась, и он затаил дыхание, до этого самого момента не вполне осознавая, как сильно он на самом деле хотел ее. Может быть, Натали была ему даже необходима. Продолжение кровотока, казалось, зависело от ее реакции.

– Ты прав, не поздно, – сказала она, поворачиваясь и прикусив губу с таким уязвимым видом, что у него комок застрял в горле. Я никогда больше не буду ей грубить. – Слишком поздно, – заключила она, помахав мизинцем, и выражение ее лица сменилось с беззащитного на ядовитое. – Иди к черту, Август Кейтс.

Его желудок опустился в пятки, дыхания едва хватило для ответа.

– К черту, да? Твои старые местечки для прогулок, верно?

– Ага! – Она даже не потрудилась обернуться. – Я там встретила твою мамашу. Она сказала, что лучше будет жить в аду, чем пить твое вино.

Когда она отошла за пределы слышимости, у него в груди словно рукоять повернулась. Она была уже слишком далеко, чтобы расслышать его из-за звучавшей музыки. И уж точно слишком далеко, чтобы дотронуться, так почему же его пальцы так жаждут коснуться ее кожи? Теперь его шансы с Натали были ниже нуля. Так же как и его шансы преуспеть в качестве винодела. Бросив последний долгий взгляд в ее сторону, Август выругался, забрался в свой грузовик и рванул со стоянки, игнорируя ощущение того, что оставил дело незавершенным.

Натали, вслепую нашарив в темноте кнопку на плеере, включила на максимальную громкость симфонию дождя и лягушек. Джулиан и Хэлли старались вести себя тихо. Действительно старались. Но в четыре часа утра пружины могут скрипеть только по одной причине – и они действительно скрипели. Натали на всякий случай накрыла лицо подушкой и снова завернулась в простыню, применив то, что она называла методом столиц штатов. Метод для случаев, когда ее брат и его новая подружка решали заняться любовью в соседней комнате дома, который они делили. Натали избегала этих тревожащих образов, перечисляя столицы штатов.

Монтгомери, Джуно, Феникс…

Скрип, скрип, скрип.

Вот и все.

Натали села в постели и сбросила маску для сна, выждав, пока рассеется головокружение от вина. Больше никаких оправданий. Пришло время стиснуть зубы и пойти поговорить с матерью. Пришло время убираться к черту из Напы. Она слишком долго зализывала свои раны, и хотя она была неописуемо счастлива, что Джулиан нашел любовь всей своей жизни, ей не обязательно наблюдать это в стереосистеме объемного звучания.

Она сбросила одеяло и встала, ударившись бедром о тумбочку и опрокинув пустой бокал из-под вина. Один из четырех – как будто ей нужен был еще один знак того, что она превратилась в пышку, пытаясь избежать своих проблем.

Жизнь зашла в тупик.

Из окна спальни виднелся главный дом, где она выросла и где в настоящее время жила ее мать, Коринн. Ее утренний пункт назначения. Просить у матери денег было подобно укусам тысячи ос. Но разве у нее есть выбор? Если она собирается вернуться в Нью-Йорк и открыть собственную инвестиционную фирму, ей нужен капитал.

Мать не собиралась облегчать ей задачу. Нет, она, вероятно, сейчас ждет перед пылающим камином, при полном параде, почуяв, что Натали находится на грани унижения. Конечно, с тех пор как Натали вернулась домой, у них было несколько приятных моментов, но в глубине души Коринн всегда будет считать ее своим позором.

Натали отбросила маску для глаз в сторону печального пустого квартета бокалов и поплелась в ванную комнату. Лучше закончить разговор пораньше, верно? И тогда, если Коринн скажет «нет», по крайней мере в распоряжении Натали будет целый день, чтобы валять дурака. А это – Напа, так что валяние может оказаться довольно модным. Она устраивала дегустацию вин и очаровывала присутствующую публику. Публику, которая понятия не имела, что Натали попросили уйти с поста партнера финансовой фирмы из-за невероятно крупной торговой ошибки, которая обошлась о, в кругленький миллиард.