Целыми днями ребята сидели или лежали и разговаривали, вспоминая свою жизнь до войны. В основном говорил Серёжа, рассказывая про Ленинград – город трёх революций. Яша его внимательно слушал, ведь всю свою жизнь он прожил в деревне, а из городов ездил только в Великие Луки. Там дворцов, каналов и садов, о которых говорил Серёжа, и в помине не было. Он ещё в школе мечтал уехать в город, устроиться там на работу и пойти учиться. Но деревня не хотела его отпускать, ей требовались рабочие руки. Поэтому председатель колхоза уговорил его остаться и поработать, а отец принял сторону председателя, видимо, тоже не желая отпускать сына. Но после армии Яша хотел остаться в городе, а домой приехать только повидаться. Тем более, что ему полагалась льгота при поступлении на рабфак.

Серёжа вспоминал, как они всей семьёй, когда ещё был жив отец, ходили в театр оперы и балета (бывший Мариинский), слушали оперу «Любовь к трем апельсинам» и смотрели балет «Бахчисарайский фонтан». Часто гуляли в Таврическом саду, который находился недалеко от их дома, и они с братом Володей очень любили есть эскимо, которое там продавали. Рассказывал, как он мальчишкой часто катался на трамваях, причём на подножках или на «колбасе», чтобы не платить за билет. Отец с матерью его несколько раз за это сильно отругали. Летом они с братом бегали смотреть, как разводят мосты. А ещё он видел пять наводнений: в 29-м, 32-м, 35-м, 37-м и 38-м годах, когда вода в Неве поднималась и заливала почти половину города.

Воспоминания отвлекали от окружающей действительности и вселяли хоть какую-то надежду на то, что удастся выжить. Кормили пленных всё так же плохо, и их спасало только то, что они целыми днями лежали или сидели. Если бы работали, то давно бы умерли от измождения. Но это выяснилось позже. От голода пленные ели траву, она была горькая, противная, но всё же немного утоляла голод. Немцы же пригоняли в лагерь всё новые колонны советских пленных, а из лагеря за это время увели всего три партии. В результате вся территория оказалась забита пленными так, что скоро ходить по лагерю стало очень сложно. Повсюду сидели и лежали голодные, грязные и обросшие щетиной красноармейцы. Некоторые из них умирали от голода и болезней. Если пленный заболевал, то это означало смертный приговор, никто его не лечил и никакой помощи не оказывал.

В начале августа немцы пригнали в лагерь ещё одну партию пленных. Среди них оказалось несколько красноармейцев, которые попали в плен в боях за Витебск. Они рассказали, что в наших войсках появилось какое-то невероятное оружие – мощные танки, быстрые самолёты и удивительные средства связи. Всё это применили по всему фронту от Балтийского до Чёрного моря и остановили немецкое наступление. Немцы повсюду перешли к обороне, но и наши тоже не наступают, потому что новой техники очень мало. Сумели только отбить уже захваченный немцами Витебск, но за него шли тяжелейшие бои, погибло очень много и наших, и немцев.

Один красноармеец видел своими глазами, как сражался новый советский танк. Тот появился внезапно, выскочил на поле один против двенадцати немецких танков, семи бронетранспортёров и противотанковой батареи, а с воздуха немецкие самолёты непрерывно атаковали его и пытались сбросить на него бомбы. Наш танк крутился на большой скорости по полю, не останавливаясь ни на секунду, выпускал дымовые завесы и при этом непрерывно палил из пушки и пулемётов на ходу. Подбил почти все немецкие танки и бронетранспортёры, уничтожил противотанковую батарею и сбил три немецких пикирующих бомбардировщика. Оказывается, он может стрелять из пушки не только по танкам, но и по самолётам. Ещё у него с брони вылетают какие-то заряды и сбивают на подлёте сброшенные бомбы и снаряды, летящие в танк. Наш новый танк разделался с немцами минут за двадцать, оставив на поле догорать костры из подбитой немецкой бронетехники. Сам он целенький выехал на дорогу и умчался на огромной скорости в тыл. На такой скорости могут ездить только легковые машины, да и то не все.